Серенький ранний свет проникал в палатку снаружи, и с самозабвенным вдохновением гудели комары.

Поспала я недолго, но чувствовала себя вполне отдохнувшей и бодрой, а раз так, то нечего было разлеживаться, тем более что дело у меня было, и было оно чересчур увлекательным, чтобы оставлять его на потом.

Стараясь производить как можно меньше шума, я выбралась из мешка. Обрызгавшись аэрозолью и став недоступной для кровососов, я натянула спортивные штаны и штормовку, заботливо приготовленную кем-то из мужчин для желающих, и подсела к костру, еще живому под слоем серого пепла. Разгребла, бросила в него сухих веточек. Свежим дымком потянуло. Кофейку бы сварил кто! Ставить пришлось самой.

Наручник. Обычный. Старое, надежное устройство. Когда браслеты на обеих руках и между ними — коротко, освободиться без посторонней помощи невозможно. Воронение потерлось. Поработал на своем веку, потаскали его в карманах и за ремнями. А вместо второго — петля из широкой, довольно толстой и мягкой ленты. Синтетика какая-то. Удавкой складывается просто. Складывается и надевается на руку. Теперь потянем. Все! Петля плотно облегла запястье, чуть сморщив кожу на месте пульса. Сухую, возле костерка на бревнышке сидя, я ее распустила быстро. Под водой, в темноте, борясь с удушьем и страхом, вообще не поняла, что это такое, и предпочла расковырять наручник.

Под водой жертва биться будет недолго. Хлебнет как следует и потеряет сознание. Петля не успеет растереть кожу, не оставит следов. Именно в этом ее предназначение. А зачем понадобились такие сложности? Для маскировки убийства под несчастный случай. Элементарно! Тело будут искать. Тело должны найти — наши все знали, куда и зачем я отправилась. Значит, тело должно быть подготовлено для поисков, откреплено от дна и освобождено от петли с наручником, иначе нет смысла в этой ленте.

Ночью еще раз трещали ветки — Ихтиандр ходил снимать меня с кукана. И вскоре после этого лодка соседей взревела и ушла. Поторопились скрыться, не обнаружив меня на дне. Хороши соседи!

Закипела вода в кружке. Я выдернула ее из углей, подцепив ногтями за ободок, всыпала кофе, двойную норму, — так мне сейчас было надо, — перелила в бокал, угнездилась на прежнем месте.

Диверсант, оттачивающий на отдыхе искусство убивать? Это шутка. Ихтиандр стал готовиться после того, как выяснил, что мы с Наташей купаемся только в озере. Проволока на дне. Ее там заякорить надо или место найти и заметить так, чтобы в темноте, с дрыгающейся жертвой в руках отыскать безошибочно.

Да, но при чем здесь я? Я совершенно случайно и неожиданно попала на этот праздник. По идее, меня здесь не должно быть. Одна Наталья. Ее и поджидали, на нее и охотились наши соседи. Бедняжечка! А увидев вторую женщину, ударили наугад? Чтобы замах не пропал? Сомневаюсь! Судя по плану и подготовке, работали люди умные и умелые. Такие не выстрелят только оттого, что курок взведен.

Поставив на траву бокал с недопитым кофе, я поднялась и пошла по мокрому песочку к соседскому лагерю.

Вода, тронутая легкой рябью, ломала отражение камышовых зарослей на той стороне протоки. Деревья тихо шелестели листьями. Ветерок сдувал комаров в глубь острова. Легко дышалось.

Я не отдавала себе отчета в том, что мне там надо, и вопроса такого себе не задавала. Хотелось посмотреть на место, где совсем недавно трамбовал задом песок человек, едва не лишивший меня жизни.

А Наташе, попадись она ему в руки, пришлось бы тонуть! У меня же сработал опыт поведения в подобных переделках, хоть ситуация была и нетипичной.

Их кострище было еще горячим.

В кармане штормовки я обнаружила мятую пачку хороших сигарет, прикурила от уголька и медленно двинулась вокруг костра, внимательно глядя под ноги. Обошла всю площадку, от воды до деревьев, но не обнаружила ничего. Даже окурочек, валяющийся здесь, был моим собственным. Аккуратность этих людей меня поразила, и тем более невероятным показалось предположение, что жертву им пришлось выбирать наугад.

У палатки, на фоне совсем уже заалевшего неба, стоял Борис, с недоумением разглядывая убийственное приспособление, забытое мной возле бревнышка. Повернул голову на звук моих шагов и двинулся навстречу, хлопая петлей по ноге.

— Что это, Таня?

— Смотри!

Я захлестнула петлю на его руке, защелкнула наручник за толстую ветку. Он проследил за всем, приоткрыв рот, а потом, распустив петлю, с трудом освободился.

— Откуда это? И зачем?

Я рассказала ему коротко, зачем и откуда. Он выслушал молча и недоверчиво. Сомнения его пропали, когда я продемонстрировала шпильку для волос в качестве ключа к наручнику.

— Что ты об этом думаешь? — спросил осторожно.

— Я думаю? Как я могу думать, если до сих пор опомниться не могу!

Он нахмурился, посмотрел строго и осуждающе.

— Мне непонятна твоя веселость! Не вовремя она!

Он мне мораль читать собирается, надо же!

— Я думаю, Борис, что все это очень серьезно.

Он помолчал, пожевал губу и, взяв меня за руку, повел к катеру, до половины вытащенному на берег и заботливо укрытому легким тентом. Покопавшись под ним, достал солидных размеров сотовый аппарат и, настраивая его, задумчиво сообщил:

— Шадов Владимир Степанович — отец Наташи — обязательно должен узнать обо всем в первую очередь. Очень может быть, что происшедшее его близко касается. И не только как отца.

Тут уже я не сразу осознала, что у меня приоткрыт рот. Борис меня заинтересовал, по крайней мере до того времени, пока я сама себе не скажу, что это чужие дела, меня не касающиеся.

С Шадовым он поговорил быстро, буквально в двух словах, из которых я поняла, что покушения на Наталью они ждали, но, одновременно, не верили в его возможность.

— Приезжай сюда, и побыстрее! — Владимир Степанович так это гаркнул, что даже мне удалось разобрать. — Разговаривать будем здесь!

Борис, складывая телефон, посмотрел на меня, как мальчишка, которого отчитали.

— Надо ехать!

— Конечно! — согласилась я. — Какой уж тут отдых!

Мы постояли с ним у воды еще немного, молча выкурили по сигарете. Он думал о своем, нелегком, а я любовалась восходом солнца над камышами и тем, какие небывалые цветовые оттенки накладывает это действо на все окружающее.

— Я прошу, — он покачал головой, — Наташе пока не говори ничего. Не будем крутить ей нервы, ладно? Вот с тестем — обсудим… И Андрею тоже. Он к этому вообще отношения не имеет.

Я забрала у Бориса петлю с наручником, отошла в сторонку и, размахнувшись, с силой швырнула связку вверх и вперед. Долетев почти до середины протоки, она плюхнулась, сгинув навсегда.

— Это ваши дела, Боря, — проговорила тихо, подойдя к нему почти вплотную, — меня они коснулись вот так, по-странному, но я их касаться не собираюсь. Поэтому — все сам: говори кому и что хочешь или никому ничего не говори.