Прити крутила головой, куда с большим интересом рассматривая все вокруг, чем ее мать. Кожа малышки была не такой темной, как у Нандиты, в черных волосах виднелись отдельные пряди каштанового цвета. Джулиана предположила, что отцом девочки мог быть европеец, но если так, тогда почему Нандита согласилась уехать из Индии вместе с сестрой и Махиндаром? Хотя если ее муж-европеец умер, тогда ей не к кому было обратиться, кроме как к Чаннан.

Правда, Махиндар упомянул, что муж Нандиты был арестован английскими солдатами. Странно! Но у Джулианы еще будет время, чтобы услышать эту историю целиком.

Повозку затрясло на крутой дороге, усыпанной камнями. И только когда они въехали на гору, дорога выровнялась. По бокам ее в зарослях вереска и обильной растительности виднелись обломки скал. На востоке раскинулась гладь моря, освещенная солнцем. От красоты захватывало дух.

Рыжий парень, который назвал себя Хэмишем Макивером, правя двуколкой, разговаривал с ними через плечо.

– Наша деревня там, внизу, миледи. – Он поерзал на сиденье и указал в ту сторону длинным кнутом. – Не такая большая, но нам в самый раз. У нас, конечно, имеются паб и пивоварня, которая принадлежала старому Макгрегору, но несколько лет назад он загнал ее каким-то англичанам, а мистер Макбрайд купил у него особняк. Макгрегоры жили в этих местах шестьсот лет, но у нашего Макгрегора не осталось ни гроша, и все это знали.

Двуколка резко накренилась, съехав на грязную обочину, и Нандита испуганно взвизгнула.

– Следи за дорогой, парень, – тихо предупредил Эллиот.

Хэмиш беззаботно тряхнул вожжами.

– Вот тут живет моя двоюродная бабка, старая миссис Россморан. – Кивком головы он указал на полуоткрытые покосившиеся ворота между двумя деревьями. – Она полоумная, за ней ухаживает моя кузина – ее внучка. Старуха ждет вас с визитом, миледи, потому что уже знает, что новый хозяин взял себе жену.

Джулиана посмотрела на ворота, которые проплыли мимо них.

– О Господи, откуда ей стало об этом известно? Мы ведь поженились только этим утром.

Хэмиш, полуобернувшись, усмехнулся:

– Наверное, через телеграф дежурного по станции. Его сын нашел меня в пабе и рассказал об этом. Прошу прощения, миледи, мы выпили за ваше здоровье. Я так думаю, потом кто-нибудь выскочил на улицу и известил кузину, которая шла за покупками, а уж она сбегала домой и доложила обо всем бабке.

Повозку замотало из стороны в сторону, а потом сильно тряхнуло, и Хэмиш снова стал смотреть на дорогу. Нандита пискнула, вслед за ней вскрикнула Джулиана. Только Прити засмеялась весело, по-детски.

Они въехали в распахнутые ворота и по разбитой дороге дотряслись до деревянного моста, на который Хэмиш направил двуколку. Внизу под мостом шумел быстрый поток.

С округлившимися глазами Нандита вцепилась в край повозки, ветер хлопал ее покрывалом. Грохот колес вместе с шумом реки были сильными, но крики Нандиты перекрывали их. На вид она была не старше Хэмиша, примерно лет девятнадцати или около того, но намного моложе своей сестры Чаннан. И уже потеряла мужа. Поэтому не стоило удивляться тому, что Нандита так перепугалась.

– Все в порядке, барышня, – обернулся к ней Хэмиш, когда двуколка съехала с моста. – Этого ручья можно не бояться. Тут, кстати, очень хорошо ловится рыба.

Теперь, когда повозка снова оказалась на твердой земле, крики Нандиты стали тише, но глаза оставались огромными.

– Эллиот, не мог бы ты ее успокоить? – спросила Джулиана. – Скажи ей, что она в безопасности.

И тут двуколка наткнулась на выбоину, подбросив их вверх.

Задвижка на дверце рядом с Эллиотом отскочила, и дверца распахнулась настежь.

– Эллиот! – закричала Джулиана. Она не могла дотянуться до него, потому что у нее на руках была Прити. Нандита снова завизжала.

Менее тренированный человек вылетел бы наружу. Но Эллиот схватился за края повозки, было отлично видно, как напряглись его мышцы. Удерживая равновесие, он поймал гулявшую из стороны в сторону дверцу, захлопнул ее и заложил задвижку.

Потом повернулся к Нандите и, словно ничего особенного не произошло, спокойно заговорил с ней на языке, из которого Джулиана не понимала ни слова. Выслушав его, Нандита успокоилась. И замолчала совсем, когда дорога выровнялась, а река осталась далеко позади.

Миновав деревья, они направились вниз. Дорога шла по склону крутой горы. У ее подножия тянулись зеленые поля, ограниченные вдали горной цепью с одной стороны и морем – с другой.

Дорога упиралась в особняк.

Огромный! Нет, гигантский! И беспорядочно выстроенный. И дряхлый, разваливающийся, в полной и окончательной ветхости.

Джулиана, привстав, приложила руку к груди.

– О, Эллиот! – только и сказала она.

Уходящие вверх пять этажей стояли на прямоугольном цоколе. Стены с зубцами поверху были укреплены, как для обороны. Этой же цели служили пробитые в стенах окна и амбразуры для лучников. Небольшие круглые башни торчали в совершенно неожиданных местах. Высоко в небо вздымалась чердачная крыша с пунктиром слуховых окошек.

Здание, конечно, было не настоящим средневековым замком, а всего лишь фантазией богатого человека на эту тему. Его выстроили, чтобы произвести впечатление на соседей. Это был замок из сказок. Только теперь эту сказку возрастом в полтораста лет покрывала облупившаяся краска, потеки сырости и лишайники. Окна были разбиты, кирпичи, свалившиеся с крыши, покрывали пространство перед домом, словно серым снегом. Участок, на котором стоял дом, с дороги на горе казался просто огромным, но теперь, вблизи, стало понятно, что когда-то он был раза в два больше – новая поросль деревьев заполонила собой некогда разбитый здесь регулярный парк с цветниками.

Хэмиш подвел двуколку поближе к дому, лошадь осторожно переступала через разбросанные камни. Распахнув заднюю дверцу, Эллиот спустился на землю. Он, подбоченившись, рассматривал громаду здания. В его глазах появилось новое выражение. Он казался… удовлетворенным.

Хэмиш соскочил с высоких козел, а мерин нагнулся и принялся щипать траву. Эллиот помог сойти Джулиане, в вечернем холоде его рука оказалась теплой.

Несмотря на поддержку Эллиота, спускаясь, Нандита замешкалась, неуверенно ступив ногой на узкую ступеньку. Тут из-за спины Эллиота показался Хэмиш, который подхватил ее на руки и поставил на землю.

Пораженная до глубины души, она посмотрела на него и закрыла лицо шарфом.

– Хэмиш, мальчик мой, – тихо обратился к нему Эллиот, – до индийских женщин никому нельзя дотрагиваться, кроме членов их семей. – Тон сказанного был серьезным, но в глазах плясали чертики. – Так можно и головы лишиться.

Глаза Хэмиша округлились.

– Да? Извиняюсь. – Поглядев на Нандиту, он произнес громко и отчетливо: – Простите, мисс.