Но у нее было одно средство. Средство, которое помогло ей, когда ночи без Дэвида стали невыносимо холодными и пустыми… Не думать. Не думать об этом, чтобы выжить. Забыть все, Что было.

Элли сделала осторожный вдох и приказала себе успокоиться. Приведя в порядок мысли, она решила, что надо привести в порядок и все остальное. Подтянув топик, она произнесла, заглядывая Джей Ти в глаза:

— Теперь ты можешь меня отпустить.

Его карие глаза потемнели от желания. Она просто не могла оторвать от него взгляд. У него были самые поразительные глаза на свете. В них смешались все оттенки коричневого — от шоколадного и коричневого до медово-золотистого. Окруженные густыми черными ресницами, они излучали теплоту. Улыбки оставили в уголках глаз морщинки, которые только придавали ему мужественности. Эллисон поняла, что теряет контроль над своими чувствами. Еще немного, и она напрочь забудет о том, что он ее клиент, а не любовник…

Во всем виновата эта проклятая вынужденная близость. Ощущение его горячего тела, страстный взгляд, мужской запах — все это вскружило ей голову. Она вдохнула аромат его тела, словно пробуя его на вкус, — полынь, пот и кожа.

— Джон…

— Джей Ти, — поправил он, глядя ей в глаза.

— Джей Ти, я сказала, что ты можешь меня отпустить.

— Могу, если ты сможешь удержаться на ногах. Не хочу, чтобы ты упала. Как насчет того, что я подержу тебя еще немножко? — Его глаза сузились.

— Это рискованно.

Джон улыбнулся, но поставил ее на ноги:

— Не мог же я не спросить. Не каждый день такие девушки падают в мои объятия.

Очутившись на ногах, Элли тут же сделала шаг назад, увеличивая расстояние между ними. Ей было необходимо вернуть душевное и физическое спокойствие. Она не понимала до конца, что только что произошло с ней, но разум ей подсказывал, что лучше бы этого не было. Ей не нужен роман с этим мужчиной. Это смешно. Он намного моложе ее. И она не хочет встречаться с ним не потому, что боится своих чувств к нему… Хотя каждая клеточка ее тела вопила об обратном. Нервная дрожь, охватившая ее в его объятьях, явное тому доказательство.

Ну и что, что ей хорошо, когда он рядом. Это еще ничего не значит. Надо просто дать понять этому парню, что у них нет шансов оказаться в одной лодке на волнах любви.

Только как? Холодность не подействовала. Может, просто сказать, что он ей не нравится? Только как это сделать, какие найти слова, когда ее тело так на него реагирует, что только слепой не заметит их взаимного влечения. Да к тому же все эти непристойные фантазии о занятиях любовью…

— Спасибо, что подхватил меня. Мне сейчас только сломанной ноги не хватало.

— Не за что. Обещай мне, что будешь осторожнее.

— Обещаю, — ответила Эллисон. — У меня слишком много дел, да еще и ремонт, мне никак нельзя сейчас болеть.

— Вот и чудесно, — протянул он, оглядывая ее фигуру долгим чувственным взглядом, отчего ей снова стало не по себе. — Жаль было бы портить такую красоту гипсовой повязкой.

Жаркая волна пробежала по телу. Под его страстным взглядом соски напряглись еще больше.

Надо это прекратить. Прямо сейчас. В гневе на себя, Эллисон решительно расправила плечи:

— Джон…

— Знаешь что? — прервал ее Джон. — Я помню этот дом таким, каким он был раньше.

Это застало ее врасплох.

— Правда? Помнишь, как он выглядел раньше? — Она умирала от любопытства. Ей давно хотелось это узнать, но не было времени на поиск фотографий. — Я так хочу восстановить ее прежний декор.

— Ее?

— Конечно, ее, — она нагнулась за тряпкой, чтобы вытереть руки. — Она — настоящая леди.

— Откуда ты знаешь?

— Просто чувствую. В ней есть какая-то мягкость, плавность. В изящной работе по дереву, в витражах, — она оглядела комнату. — Да, этот дом определенно — элегантная леди.

— Как и ее хозяйка, — добавил Джон, и ее сердце отозвалось глубоким ударом.

И снова она разозлилась на себя за эту чувствительность. Наконец Эллисон сосредоточилась на стирании краски с пальцев. Она не отрывала глаз от рук, боясь встретиться с ним взглядом и снова утонуть в этих томных карих глазах. Она должна забыть, как идут ему белая футболка, обтягивающие потертые джинсы и серая ковбойская шляпа. Именно так и должен выглядеть настоящий ковбой, подумала Эллисон.

— К сожалению, таких подробностей я не помню, — ответил Джо и, заметив разочарование женщины, продолжил: Но я могу разузнать.

Он обвел взглядом резные панели и старинные двери, отделявшие гостиную от холла.

— Ты серьезно? Но как?

— Моя мать возглавляла историческое общество графства, пока они с папой не ушли на пенсию и не переехали в Калифорнию. Она больше не принимает участия в заседаниях, но у нее наверняка сохранились старые фотографии дома. А если нет, она точно знает, где их можно найти. Я позвоню ей. Посмотрим, что из этого получится.

— Это было бы замечательно, — воскликнула Эллисон, обрадованная этой информацией. — Если, конечно, у тебя найдется на это время.

— Конечно, найдется. Мама будет рада моему звонку, а особенно интересу к ее работе. Так что я даже могу получить с этого кое-какие бонусы.

— Хм, бонусы? Интересно.

— Например, посылку с помадкой домашнего приготовления. Пальчики оближешь.

На его лице появилась довольная улыбка. Эллисон тоже не могла не улыбнуться.

— Или посылку с печеньем, — продолжал он с блаженной улыбкой. — Овсяное с изюмом, мое любимое… Просто к сведению, если соберешься готовить…

Он снова улыбнулся. Так чувственно, что его мысли можно было читать как открытую книгу. Значит, он мечтает, чтобы его покормили с ладони. Овсяным печеньем с изюмом…

— Кстати, — произнесла Эллисон, меняя тему, — зачем ты приехал? И не говори, что хотел в очередной раз пригласить на ужин, потому что я уже объяснила, что не могу принять это приглашение.

Вот так. Так держать. Ей это удалось.

Осталось только вежливо выпроводить его и попрощаться по-соседски.

Элли снова украдкой бросила взгляд на топик, проверяя, все ли в порядке. Только теперь ее волновало не столько, сполз он или нет, сколько, как она в нем выглядит.

Женское тщеславие, отметила про себя Эллисон. Она уже и забыла, что это такое.

Лишние килограммы и возраст помогли ей со временем забыть это чувство. Что заставило ее надеть сегодня шортики и обтягивающий топик? Только вот Джон держал ее на руках как пушинку.

Но все равно, он не должен был видеть ее в таком облачении. Одно дело — Пэг, которую она не стеснялась, но этот ковбой…

Но, может, к лучшему, что он увидел ее такой — взрослой сорокалетней женщиной с морщинами и лишними килограммами. Может, это его охладит. Она старалась поддерживать форму, заботилась о своей внешности и была довольна собой, но у матери-природы, как известно, свои взгляды на красоту и молодость. Сколько угодно можно пытаться сохранять их, но годы все равно возьмут свое.