командировочного, документ какой-нибудь при себе имеется? — спросил дед с подозрением.

— Да, есть у меня документы и ордер уполномоченного имеется. Дед, я вообще-то младший лейтенант МВД СССР Строев Геннадий Петрович. И тут по служебным делам нахожусь — ответил я.

— Не, ну раз у тебя лейтенант документы имеются, то давай вместе с Авдотьей поднимайтесь и дуйте короткими перебежками ко мне, а то неравен час тот, на кого я в засаду засел, из трясины полезет.

Услышав предложение, совмещённое с лёгкой угрозой, тетушка повернулась ко мне и зашептал:

— Ну всё, совсем старый дурень сбрендил. В засаду он сел. Охоту с разбоем на болоте учинил. Ну что касатик может пойдём, поближе с дедом поговорим, а то ведь он с дуру, случайно может и пальнуть. — Авдотья снова указала мне на Наган у меня в руке. — А это Гена лучше спрячь, а то увидит пистоль и точно стрельнет.

— Хорошо — согласился я и вернув взведённый курок на место, сунул револьвер в карман олимпийки, затем вытащил из чемодана стопку корочек, перемотанных резинкой.

— Ну что вы там шепчитесь как змеи подколодные, давайте шустрее поднимайтесь и топайте ко мне, а то неравён час начнётся, а вы в камышах разлеглись — приказал Щукарь и я уловил в его голосе реальную тревогу, которой вторил мой заледеневший затылок.

После этого мы с опаской поднялись, и я поднял над головой стопку документов, при этом развернув красную корочку с надписью удостоверение. В этот момент левая рука попыталась вызвать теневика, но я тут же почувствовал мощное сопротивление силы, как бы предупреждающей что здесь подобные ритуалы проводить точно не стоит.

Да что за чертовщина — сказал я себе и уже в следующее мгновение ощутил, что мы с тётушкой прошли через невидимую преграду и проникли прямиком в аномалию. Авдотья Никитична ничего не заметила, но я увидел, что сама узкая тропа, внезапно увеличилась в размерах, а сам сарай несколько шагов не приближался, а наоборот удалялся, при этом будто распухая в размерах.

Наконец добравшись до ближайшего к нам узкого окошка, больше похожего на вертикальную бойницу, я протянул корочки и вытянувшаяся оттуда крепкая рука, забрала их у меня. После этого послушалось шуршание бумаги и отрывистый бубнёж.

Таким образом мы с тётушкой простояли около минуты. За это время я осмотрелся и убедился, что поднимающаяся над трясиной чёрная испарина значительно уплотнилась и уходя ещё выше не только не спешит рассеиваться, но и наоборот создаёт подобие тёмного купола, препятствующего проникновению прямых солнечных лучей.

При этом оказалось, что Авдотья Никитична совсем не замечает подобных странностей. Одновременно с этим я заметил, что она инстинктивно ёжится, видимо инстинктивно ощущая воздействие потустороннего холодка, распространявшегося внутри странной аномалии, окружающей остров с сараем.

— Ладно, давайте заходите внутрь, только без резких движений — наконец разрешил дед Щукарь.

Пройдя вдоль стенки, мы переступили порог сарая, в котором не имелось двух третей крыши. Когда-то вдоль стен стояли деревянный стеллажи, от которых остались только столбики, торчавшие из дощатого пола. Ещё кое где стояли стопки армейских, зеленных ящиков, похожих на снарядные.

Как ни странно, но завалов рухляди внутри не имелось. Всё было давно выкинуто, а ящики сложены стопками у окон-бойниц. Середина же вытянутого сарая, была и вовсе совсем недавно тщательно выметена. При этом на досках пола, виднелась корявая пентаграмма, вырезанная чем-то острым, с ржавой подковой, зачем-то прибитой в самом её центре.

— Дед, ты совсем на старости лет сдурел⁈ — с ходу начала заводиться дородная тетушка и указала на длинную пехотную трёхлинейку, дореволюционного образца, которую высокий, седобородый старик, облачённый в выцветший, брезентовый плащ и болотные сапоги, держал в руках.

— Цыц баба! — рявкнул Щукарь в ответ, и Авдотья Никитична мигом прикусила язык. Затем дед придирчиво осмотрел меня с ног до головы и с сомнением покачал головой. — Ну что лейтенант, поможешь мне немного? — спросил он.

— Без проблем дедушка. Помогу чем смогу. Только скажи, на кого охотишься? — поинтересовался я.

— Да понимаешь ли паря, засаду делал на одного дюже опасного зверя, а тут понимаешь ли под трясиной проснулась совсем другая мерзопакостная тварь. Не такая лютая и умная как первая, но очень опасная.

— Что-то потустороннее? — спросил я и дед удивлённо поднял кустистые брови.

— А ты что лейтенант, в потустороннем разбираешься или так что-то где-то слышал? А то по тебе так и не скажешь?

— Немного разбираюсь. И аномалию эту чую и испарину темную над трясиной вижу. Да и подобное я уже видел и не раз — сказал я и указал на пентаграмму, вырезанную на досках пола, в центре сарая.

— Это хорошо, что разбираешься — сказал дед и в этот момент снаружи раздался треск, ломаемых веток, сопровождаемый всплеском и яростным бульканьем. — Авдотья быстро за ящики, уткнись лбом в угол и не смотри! — выкрикнув приказ, дед резко развернулся, высунул ствол винтовки из бойницы и сходу выстрелив, быстро передёрнул замковый затвор.

До того, как прозвучал второй выстрел, я успел шагнуть к соседней бойнице и увидел, как из вспучившейся, мазутной трясины, окружавшей небольшой островок с сараем, что-то начало вылезать. Камыши ломались и ходили ходуном, а из расступившейся мазутной массы, появлялось змееподобное белесое создание, окружённое клубами истинной тьмы.

Затем всего на мгновение в тошнотворной массе появились кольцеобразные челюсти и в тот же миг снова грохнул выстрел. Винтовочная пуля раздробила одну из челюстей, выбив целый веер мелких зубов и явно потустороннее существо, заскрежетало и издало неистовый стон, переходящий в высокочастотный крик и вой.

А уже через секунду из-под поверхности трясины, появилось длинное червеобразное тело, и начав яростно извиваться, устремилось вперёд. В этот момент дед Щукарь выстрелил ещё раз, а потом по собранной из чёрных шпал стенке, ударило с такой силой, что из всех щелей повалила трухлявая пыль.

Отлично понимая, что прямого контакта с тварью не избежать, а патронов у меня в «Нагане» всего семь, я откинул защёлку, закрывающую каморы и воспользовавшись шомполом, вытряхнул пару из них себе на ладонь.

Дед отпрыгнул от бойницы, затем выстрелил в мелькающее снаружи тело два раза и недовольно меня зыркнув, выдернул из самодельных, кожаных ножен, длинный, четырёхгранный штык трёхлинейки.

Ловко приткнув его к стволу, он поудобнее перехватил винтовку и принялся ждать, водя игольно-острым клинком из стороны в сторону, в то время как мечущаяся за стенами длинная тварь, слепо билась о шпалы в поисках прохода внутрь.

Авдотья скукожилась в углу и отвернувшись к стене часто крестилась, а старик начал на распев читать какую-то тарабарщину. И как я заметил, после первой же законченной фразы, на острие штыка начала появляться раскаленный до бела область, начавшая с каждым последующим словом разгораться, превращаясь в нестерпимо светящуюся точку.

А я в это время я судорожно сваливал всю накопленную энергию в два патрона. Наконец заметив призрачное свечение, идущее от пуль, я затолкал латунные цилиндрики в каморы барабана и едва успел, защелкнув защелку, как взобравшийся по стенке, извивающийся червь, рухнул внутрь сарая, проникнув через участок с отсутствующей крышей.

В тот же миг я получил мощный удар в плечо и растянулся по полу. Причём Наган выбило из моей ладони и тот отлетел к стене. В этот момент в моей левой руке появилась финка и я её воткнул в белесое тело, видневшееся в клубах тьмы.

Тварь дёрнулась и рукоять глубоко вошедшего ножа, вырвалась из моей руки. А потом я увидел, как дед Щукарь шагнул вперёд и с уханьем выполнил упражнение «длинным штыком коли».

Четырёхгранное, игольчатое лезвие штыка с чавканьем погрузилось в плоть твари и пробив её насквозь, пригвоздило его часть к полу. При этом из раны тут же с шипение вырвались клубы белого пара. А сам дед, как мне казалось, не обращая внимание на извивающееся тело, весящее не менее нескольких сотен килограмм, продолжал стоять над ним словно скала. При этом он давил всем телом на винтовку и басовито читать свой речитативный наговор.

Оценив по достоинству идущую от него мощь, я внезапно увидел, что та часть извивающейся твари в которой имеется подобие головы, начинает сжиматься в пружину, явно собираясь совершить бросок.

Поняв, что сейчас может произойти непоправимое я влил всю доступную энергии в мышцы и стремительно перекатившись через тело извивающейся твари, схватил револьвер и раз за разом помогая взводить курок левой рукой, начал со скоростью пулемета, палить в сформировавшуюся, живую пружину.

Первая, вторая и третья пули оказались не заряженными энергией и лишь немного повредили белесое тело твари, а вот четвертая и пятая едва вырвавшись из ствола, превратились в два ярких плазменных