— Не волнуйтесь, я здесь, — улыбнулся Лещинский, когда Кристина оглянулась в третий раз. Потом легко положил руку ей на талию.

Нетрудно было представить, что он не держится, чтобы не упасть, а просто обнимает ее… Ну да, и они направляются полюбоваться звездами и видами ночного города. Закопченными трубами, облезлыми многоэтажками и переполненными свалками. Кристина прибавила скорости.

Заложив последний вираж, чехол вылетел к центральному проспекту. Каменная громада «Дефиле» оказалась совсем рядом.

Кристина застыла.

Центр Города потопал в пышных кремовых облаках.

Настоящих, чтоб им провалиться, кремовых облаках!

Огромная масса розового крема из белков и взбитых сливок облепила «Дефиле», придавая сходство с гигантским тортом. Крем покрывал тротуары и проезжую часть, так что немногочисленные прохожие, которые еще не разбежались, брели по пояс в воздушной массе. От машин оставались только крыши. Они плыли, как баржи, включив дальний свет. Подсвеченные изнутри взбитые клубы смахивали на огненное зарево.

А крем все прибывал.

На крыше «Дефиле», у самого края, стояла хрупкая девушка в розовом платье. В руках она держала… волшебную палочку. И с каждым взмахом палочки в воздухе появлялось новое огромное облако крема!

Шлеп! — облако обрушилось прямо на ведьм, которые что-то кричали у входа в «Дефиле» и размахивали руками. Шлеп! — кремовая шапка залепила стекла снегоочистителя, подкрадывавшегося со стороны проспекта. Городские власти уже узнали о чрезвычайной ситуации и пытались расчистить дорогу от крема тяжелой техникой. Как не вовремя!

Новый взмах палочкой — и со стороны снегоочистителя донесся отборный мат. Вся массивная машина, от ковша до колес, превратилась в густую кремовую массу. Посреди нее барахтался водитель. Девушка с крыши нацелила на него палочку.

— Кондитерская «Фея», — злобно пропыхтела Кристина. — Креативщики фиговы!

Фея, сбежавшая с вывески кондитерской, принялась озираться, будто что-то услышала. Пользуясь этим, водитель снегоуборочной машины вскочил и нырнул в покрывающие дорогу пушистые облака. Кристина поспешно направила чехол вниз, скрываясь из поля зрения.

— Гадость кружевная, — буркнула Кристина. Потом повернулась к инквизитору. — Значит, так, пока она не сбила нас этим кремом, действуем одновременно. Вы бросаете в нее поглотители магии, а я тем временем плету заклинания.

Она принялась рыться в сумке, вынимая кругляши поглотителей. Те напоминали крупную гальку и мгновенно вытягивали излишки магии из предметов и магических существ.

— Кружевная гадость. Звучит поэтично, — прокомментировал Лещинский, медленно убирая руку. — Вы боретесь с ними с помощью поглотителей?

— Сейчас да, — вскинула голову Кристина. — Нужно ненадолго остановить эту… поэтичную гадость, и я успею сплести возвратные чары. Если ее не задержать, она и нас превратит в пародию на торт!

— Тогда оставьте в покое эти штуки, все равно я промахнусь. Я сам ее нейтрализую, — Лещинский покосился на перетекающую через край крыши массу крема. Пышная сладкая лавина обрушилась на тротуар.

— Точно, — пробормотала Кристина, опуская сумку. Она и забыла, что инквизиторы владели антимагией не хуже, чем обычными чарами. Иначе не поймали бы и половины магов-преступников. — Тогда… готовы? Летим.

Она швырнула «ковер-самолет» вверх. А потом, едва тот приподнялся над уровнем крыши — сразу вперед.

Лещинский и фея атаковали одновременно. Инквизитор перегнулся через край чехла и выбросил руку перед собой, будто отправляя в фею что-то невидимое. И в ту же секунду она взмахнула палочкой. Вблизи волшебная палочка соперничала размером с бейсбольной битой. И орудовала фея ею тоже, как битой. Замахнулась изо всех сил, с кончика сорвался сноп искр… и бита замерла в высшей точке. Но было уже поздно.

Сноп искр превратился в облако жирного желтого крема. И всем своим весом обрушился на «ковер-самолет»!

«Хорошо, что невысоко поднялись», — успела подумать Кристина, прежде чем ее прибило к крыше. Чувство было такое, будто сверху свалилась гигантская перина. Ее поволокло, перевернуло, в нос, глаза и рот забился крем, заставляя судорожно чихать и откашливаться. Глаза заслезились, как от едкого-едкого мыла. Кристина, забыв обо всем, потянулась к ним руками, и тут гравитация поймала ее своей неумолимой хваткой.

Все еще яростно растирая глаза, Кристина рухнула на спину. Мгновением спустя что-то ударило в плечо. Она поморгала — и увидела лицо Лещинского совсем рядом со своим. Он свалился сверху и навис над ней, опираясь на полусогнутые руки. Потом растерянно, как в трансе, облизнулся, глотая крем.

— Мне нравится ваш город… — выдохнул он и откатился в сторону. Горы крема окутали его, как куклу вуду, упрятанную в вату. Кристина осторожно приподнялась.

Что ж, сработал он отменно. Фея с битой не двигалась. Это был уже не живой человек, а тонкая бумажная фигурка, невесть как держащаяся вертикально. Магия ушла из нее, рекламный персонаж снова стал рекламным персонажем. Куском бумаги, отклеившимся от плаката у входа в кондитерскую.

— Не расслабляйтесь, — сказала Кристина. — Вам как инквизитору еще следы заметать.

Донесшийся снизу обреченный стон оповестил, что Лещинский проникся масштабом предстоящих работ. Она пнула ногой сладкую массу.

Пара движений руки, простенький магический узор — и фея бесследно исчезла. Остались только сугробы из взбитых сливок и яичных белков. Снизу доносились возгласы. Кто-то ругался, кто-то на одной ноте повторял: «Офигеть! Офигеть!». Щелкали камеры телефонов.

Во рту поселилась омерзительная химическая сладость. По колено утопая в креме, Кристина добралась до небольшого бортика и выглянула вниз, на центральную площадь.

Ведьмы были там — втолковывали что-то стремительно увеличивающейся толпе. Ежесекундно полыхали вспышки. Нужно было срочно что-то делать. Такое даже аварией на кондитерской фабрике не объяснишь — нет в центре города кондитерских фабрик! Только пресловутая «Фея», закупающая пирожные и торты у рукастых надомников в пригороде и продающая втридорога под видом французской выпечки.

Кристина оглянулась в поисках инквизитора и поняла, что потеряла его. Он скрылся в глубине кремовых сугробов. Уснул он там, что ли? Нашел время!

— Стефан… простите, как вас по отчеству? — позвала она. — Не поможете?

— Просто Стефан, — откликнулся тот, восставая из крема, как взъерошенная Афродита в кожаной куртке из пены морской. — Сейчас… Этот состав магического происхождения. Может, подействует…

Он поднял руки и медленно повел ими перед собой в простом антимагическом жесте. Антимагия не требовала узоров, не требовала сложных и долгих плетений. Она просто стирала с лица земли. Развеивала навеянное, развоплощала воплощенное, уничтожала плоды чар. Жаль, этому не обучали. Антимагом нужно было родиться…