И, выскочив из машины, она пылко протянула к дочери руки.

– Лаура, дорогая! Как чудесно видеть тебя Ты очень скучала?

Лаура честно ответила:

– Не очень. Я была занята. Я сплела тебе коврик изпальмового волокна.

На Анджелу нахлынули воспоминания о Чарльзе – как он быкинулся к ней, весь в слезах, обнимал бы ее, кричал: «Мамочка! Мамочка!»

Как это больно – вспоминать…

Она оттолкнула от себя воспоминания, улыбнулась Лауре исказала:

– Пальмовый коврик? Как это мило, дорогая.

Артур Франклин потрепал дочь по головке.

– Ты подросла, киска.

Все вошли в дом.

Лаура сама не знала, чего ждет. Вот мама и папа, они радыей, вертятся вокруг нее, задают вопросы. Это не с ними неладно, это с ней. Онане может… что она не может?

Все оказалось не так, как она рассчитывала. Она не заняламесто Чарльза. Чего-то в ней не хватает. Но завтра все будет иначе! Если незавтра, то послезавтра или через два дня. Лаура вдруг вспомнила пленившие ееслова из старомодной детской книжки: «Душа этого дома».

Вот что она такое – душа этого дома.

Вот кем она должна быть – но ее охватило горькоепредчувствие, что она так и осталась просто Лаурой, такой же, какой былавсегда.

Просто Лаура…

* * *

– Болди, кажется, воспылал любовью к Лауре, – сообщилаАнджела. Представляешь, когда нас не было, он приглашал ее к себе на чай.

На что Артур ответил, что интересно было бы ему знать, о чемони разговаривали.

Помолчав, Анджела сказала:

– Я думаю, мы должны рассказать Лауре. Если этого несделать, она услышит от слуг или кого-то еще. В конце концов, она слишкомбольшая, чтобы верить в аиста или в капусту.

Она лежала под кедром на плетеном диванчике, повернув головук мужу, сидевшему в шезлонге.

Печать страдания все еще лежала на ее лице. Жизнь, которуюона вела, не сумела пока развеять чувство утраты.

– Это будет мальчик, – сказал Артур Франклин. – Я знаю, чтоэто будет мальчик.

Анджела улыбнулась и покачала головой.

– Не стоит гадать, – сказала она.

– Говорю тебе, Анджела, я знаю, – он был совершенно уверен.Мальчик, похожий на Чарльза, другой Чарльз, смеющийся, синеглазый, озорной,нежный.

Анджела подумала: «Может, будет мальчик – но это будет неЧарльз».

– Но если родится девочка, мы тоже будем очень довольны, –не слишком убедительно сказал муж.

– Артур, я знаю, что ты хочешь сына.

– Да, – вздохнул он, – я бы хотел сына.

Мужчина всегда хочет сына, ему нужен сын. Дочери – этосовсем другое.

Движимый неясным чувством вины, он сказал:

– Лаура – очень милая девочка.

Анджела искренне с ним согласилась.

– Я это вижу. Она хорошая, тихая, всегда готовая помочь. Мыбудем скучать, когда она пойдет в школу. – Она добавила:

– Для нее тоже лучше, чтобы это была не девочка, а то Лаураможет взревновать, а это совсем ни к чему.

– Конечно.

– Но дети иногда ревнуют, это естественно; вот почему ядумаю, что мы обязаны сказать, подготовить ее.

И потому Анджела Франклин поговорила с дочкой.

– Лаура, хочешь маленького братика? – И запоздало добавила:

– Или сестричку?

Лаура уставилась на мать. Смысл слов не дошел до нее.

Она не понимала.

Анджела мягко сказала:

– Видишь ли, дорогая, у меня будет ребенок… В сентябре.Хорошо, правда?

Она пришла в замешательство, когда Лаура, что-то буркнув,повернулась и ушла с раскрасневшимся от непонятных чувств лицом.

Анджела забеспокоилась.

– Не понимаю, – сказала она мужу. – Может, мы ошиблись? Яникогда не говорила с ней ни о чем таком.

Может, она понятия не имеет…

Артур Франклин возразил, что, поскольку рождение котят вдоме явилось грандиозным событием, едва ли Лаура не знакома с этой сторонойжизни.

– Да, но может, она думает, что у людей по-другому. Ее этомогло шокировать.

Это и правда шокировало Лауру, однако вовсе не биологическойстороной. Просто до сих пор ей не приходила в голову мысль, что мать можетродить другого ребенка. Ситуация представлялась ей простой и четкой. Чарльзумер, и она у родителей единственный ребенок. Как она себе говорила, «все, чтоу них есть в этом мире».

И вот, вот теперь будет новый Чарльз.

В отличие от родителей, она не сомневалась, что будетмальчик.

Ее охватило жестокое чувство заброшенности.

Она долго сидела съежившись на бортике огуречного парника,борясь с отчаянием.

Потом решилась. Встала и пошла по дороге, ведущей к домумистера Болдока.

Мистер Болдок, скрежеща зубами и изрыгая злобу, писалсаркастический обзор из серии «Жизнь замечательных людей» для учебного журнала.

Он повернул к двери свирепое лицо, когда миссис Роуз,постучав, вошла и доложила:

– К вам маленькая мисс Лаура.

– А, это ты. – Он еле сдержал поток ругательств.

Он был в замешательстве. Ничего себе! Эта девчонкасобирается соваться к нему в любой, самый неподходящий момент. Так они недоговаривались. Чертовы дети! Дай им палец – всю руку отхватят. Он не любитдетей. Никогда не любил.

Он растерянно смотрел на Лауру. В ее глазах не быловыражения виноватости. В них было горе, а также полная уверенность в правенаходиться там, куда она пришла.

Никаких вежливых извинений.

– Я подумала, что должна прийти сообщить вам, что у менябудет маленький брат.

– Ох, – отпрянул Болдок. – Ну-у. – Он тянул время.

Бледное лицо Лауры ничего не выражало. – Ну и новость, ты ненаходишь? – Он помолчал. – Ты рада?