В июле выяснилось, что мы должны заготавливать сено для лошадей, которых держали в заповеднике. Заготовка сена входила в обязанности лесника, и норма на одного человека была четыре тонны. Нам сообщили, что на период сенокоса в подмогу нам будут посланы еще двое. Таким образом, мы должны будем заготовить шестнадцать тонн. Еще сказали, что нам выделяют лошадь, чтобы возить сено, и надо за ней приехать и ее забрать. Для меня это было радостное известие. У нас будет своя лошадь!

С утра Владик отвез меня в поселок, а сам вернулся домой, погрузив в лодку всю сбрую. Я вызвалась привести лошадь на кордон. Конь оказался полным доходягой — скелет, обтянутый кожей, торчащие ребра, тусклый взгляд, понурый вид. Было впечатление, что он с трудом держится на ногах. Звали его Умный. Мы отправились в путь. Тропа шла вдоль берега и была еле заметна — по ней, видно, давно никто не ходил. Местами она была завалена буреломом. Приходилось идти в обход, а потом снова искать тропу. Конь послушно плелся за мной на поводу, спотыкаясь и переступая через стволы упавших деревьев. Я шла и радовалась, и мечтала о том, как конь отъестся на кордоне, мы подружимся, и я буду ездить на нем верхом в лес. Переход в двадцать километров занял у нас часов шесть-семь.

Когда мы к вечеру добрались домой, оба еле держались на ногах. Я сняла с коня уздечку и пустила его пастись. Он жадно набросился на траву.

До покоса было еще далеко, и я надеялась, что конь за это время поправится и наберется сил. Вообще у меня всегда была мечта иметь свою лошадь. И вот эта мечта сбылась по крайней мере на какое-то время. На следующее утро я радостно отправилась пообщаться с конем. У него на этот счет, видимо, было другое мнение.

Завидев меня, он насторожился, прижал уши и оскалился. Когда я попыталась подойти поближе, он развернулся задом и взбрыкнул в воздух задними ногами, ясно давая мне понять — «не подходи!» Тогда я вернулась домой, взяла кусок хлеба и стала медленно к нему приближаться, держа хлеб на вытянутой руке. Он выпрямил шею, вобрал носом воздух и, прижав уши и взвившись на дыбы, вышиб передним копытом хлеб у меня из руки. Потом быстро развернулся задом и попытался меня лягнуть. Трудно представить, как с ним до этого обращались люди, но результат был налицо. Владик, пронаблюдав всю эту сцену, сказал, что не желает иметь дела с бешеной лошадью, и чтобы я сама разбиралась. К покосу нам нужен рабочий конь.

У меня были некоторые теоретические знания о том, как надо приручать диких лошадей, но на практике мне с этим сталкиваться не приходилось. Я решила продолжить попытки с хлебом. С каждым разом дистанция между нами сокращалась, и каждый раз он по-прежнему пытался выбить хлеб у меня из руки. Наконец, подношение было принято, но вслед опять прилетело копыто. Я уже была натренирована и вовремя уворачивалась. Через несколько дней Умный уже брал у меня из руки хлеб, его передняя нога вздрагивала, но удара не следовало.

Отношения явно налаживались. Трогать себя он еще не позволял. На протянутую к нему руку прижимал уши, скалился и норовил укусить.

Начался сезон мошки. Тучи серых облаков со звоном кружились в воздухе, облепляя все живое.

Умный катался по траве или носился по двору, неистово мотая головой и хлеща себя хвостом. Однажды, подходя к дому, я увидела торчащий из входной двери зад лошади. Спасаясь от мошки и преодолев страх, Умный буквально влез в дом. Положение казалось безвыходным. Единственный вход был забаррикадирован, окна — заперты изнутри. Рискуя получить удар задних копыт, я подала голос, чтобы его не испугать, и стала медленно протискиваться внутрь между конем и стеной дома. Мы оказались лицом к лицу. Все его тело и голова были покрыты серой шевелящейся массой. Мошка лезла ему в глаза, уши и нос, глаза выражали ужас и отчаяние. Медленно протянув руку, я стала счищать мошку с его глаз, морды, шеи. Конь стоял, не шевелясь. Потом я кое-как вытолкала его на улицу, сходила за мазью от комаров и намазала его всего.

Этот случай стал переломным моментом в наших отношениях. Умный совершенно перестал меня бояться, ходил за мной по двору и попыток лягнуть или укусить больше не делал. Он отъелся, бока его округлились, шерсть стала лосниться, в глазах появился блеск. Из полудохлой клячи он превратился в стройного красивого коня. Однажды поздно вечером я вышла во двор и чуть не споткнулась в темноте о что-то большое. Умный лежал в траве, вытянувшись во весь рост, и крепко спал. На его боку сидел Карлуша и тоже спал, засунув голову под крыло. Оба не обратили на меня никакого внимания. С тех пор Карлуша каждую ночь устраивался спать на спине у коня.

Настало время приучения Умного к сбруе. По ходу дела выяснилось, что сбрую он прекрасно знал, но запрягаться в нее совершенно не желал. Стоило мне приблизиться к нему с уздечкой или хомутом, он высоко задирал голову и вставал на дыбы. После нескольких дней уговоров, сдобренных хлебом и сахаром, мы решили и эту проблему.

Конечно же, моей заветной мечтой было сесть на него верхом. Я представляла, как мы будем ездить на длинные прогулки в лес, и все внутри у меня замирало от восторга. Я не знала, был ли он когда-нибудь объезжен, поэтому решила начать с азов. Когда-то я прочитала в одной книжке, что, чтобы сесть верхом на необъезженного коня, нужно нагрузить ему на спину два мешка с песком, как следует его погонять с этими мешками, потом их снять и запрыгнуть ему на спину. После тяжелых мешков конь и не почувствует веса наездника. Все это звучало довольно логично, и я решила испробовать этот метод. Взяла два мешка, наполнила их песком, крепко завязала и связала их между собой. Следующим встал вопрос, как закинуть эти мешки на спину коню, — я даже не могла оторвать их от земли. Как сподручное средство я решила использовать забор. По очереди втащила мешки на забор, подсаживая их снизу коленом и переваливая с одной перекладины на другую (благо забор был сделан из горизонтальных жердей). Водрузив оба мешка на верхнюю перекладину, опять связала их между собой и расположила должным образом. Все было готово. Осталось привести коня. План был таков: я подведу коня к забору, а когда он поравняется с мешками, залезу на забор и столкну мешки ему на спину. Поймав коня в поле и надев на него уздечку, я повела его вдоль забора.

Дойдя до мешков, Умный остановился, понюхал их и, не обнаружив ничего страшного, остановился. Протолкнув его немного вперед до нужной позиции, я полезла на забор. Конь стоял спокойно, искоса на меня поглядывая. Наступил решающий момент. Поднатужившись, я столкнула мешки ему на спину. Умный сделал шаг в сторону и, оправдывая свое имя, развернулся и встал перпендикулярно к забору. Мешки шлепнулись на землю. Это был неожиданный для меня поворот. Пришлось развязать мешки и опять повторить процесс затаскивания их на забор. Во второй раз все произошло в точности так же. Умный отошел, мешки упали. Проклиная все на свете — и коня, и мешки, и того, кто все это придумал, я проделала процедуру в третий раз — с тем же результатом. К этому времени я уже была вся взмыленная и вконец вымоталась. Мешки-то весили килограммов по семьдесят каждый. Для лошади это может и пустяк… Не то чтобы я была очень слабой, но, по моим подсчетам, за последние полтора часа я затащила на довольно высокий забор почти полтонны песка. В голове саркастически крутился вопрос: кто, собственно, кого объезжает? План явно не работал. Хорошо, что хоть Владика не было дома. Я старалась даже не представлять себе его комментариев, если бы он наблюдал эту картину. Но сдаваться я не собиралась. Нужно было придумать что-то еще. На следующий день созрел новый план.