— Кать, не начинай. Я не собираюсь ни флиртовать, ни знакомиться. — Есения нахмурилась, гоняя деревянной палочкой икринку по плоской тарелке. — Ты прекрасно знаешь, что мне это не интересно!

— Вот это-то, Орлова, и плохо! — Катя ткнула остро заточенным ноготком под нос Есении, отчего та невольно скосила глаза, оценивая гладкое гелевое покрытие и с тоской думая о своих ногтях, всегда коротко остриженных и бесцветных. — Такое впечатление, что тебе нравится находиться в атмосфере отчуждения. Ты добровольно взвалила на себя крест мученицы и с удовольствием тащишь его вот уже сколько? Пять, шесть лет?

— Семь.

— Вот! — Торжествующе потрясла тем же пальцем Катя, а Есения виновато спрятала глаза, увлечённо рассматривая распустившийся цветок хризантемы в прозрачном заварочном чайнике. — Тебе не кажется, что давно пора выползти из своей скорлупы?

Есения благоразумно промолчала, но Катю уже было не остановить.

— Есь, ну правда, — рука подруги легла на прохладную ладошку и легко сжала. — Нельзя так долго терзать себя. Когда-то придётся переступить через прошлое и жить дальше.

— Я и живу…

— Ты себя обманываешь или меня? — Катя укоризненно дёрнула тщательно прокрашенной бровью. — Ходить на работу и в продуктовый магазин, а вместо того, чтобы пытаться построить какие-нибудь отношения, помогать обездоленным — это жизнь?

— Кать, ты сейчас поссориться хочешь? Чего добиваешься? Сама же работаешь в этом же центре!

— Работаю, ты права. Но мне за это деньги платят. И для меня это просто работа, я не смешиваю её и частную жизнь. В этом разница между нами. — Катя замолчала, бережно погладила Есению по ладони и, сменив тон на более мягкий, продолжила: — Есенька, чудо моё угрюмое, я же помочь хочу. Ничего страшного не случится, если ты улыбнёшься мужчине. Я сейчас рядом, вокруг люди, все отдыхают, расслабляются. И ты отвлекись.

Катя смотрела участливо, за соседним столами шутили и смеялись посетители, по рядам сновали предупредительные официанты, бегали дети. Внимание Есении привлекла семья, расположившаяся рядом. Мужчина возрастом чуть за тридцать шутливо выговаривал что-то двоим мальчишкам, явно ученикам младшей школы, а мать семейства прятала смеющееся лицо за раскрытым меню и активно поддерживала мужа жестами.

Есения и сама улыбнулась, наблюдая за непосредственным семейством и даже подумала, что если заводить отношения, то только такие. Чтобы в маленькой ячейке общества все чувствовали себя свободно и защищённо, не боялись смеяться и спорить с отцом.

— Не скучаете, красавицы?

Есения испуганно вздрогнула, обернулась и обнаружила за своей спиной подошедшего вплотную мужчину. Это был один из членов весёлой компании, и именно с ним Катя активно общалась жестами и улыбками. Сама же кокетка сейчас сидела с невозмутимым видом и вовсю строила загадочные гримасы растерявшейся подруге. Стреляла глазками и косилась на подошедшего с целью познакомиться мужчину, выражая Есении поддержку. Давай-мол, подруга, дерзай.

— Если честно — не очень. — Есения демонстративно проигнорировала сменившийся на укоризненный вид Кати и отпила из бокала глоток белого вина.

— Ну и правильно. Таким красавицам не положено грустить и скучать.

"Да что ж вы все такие "оригинальные" и "остроумные". Для желающих познакомиться мужчин справочник рабочих подкатов где-то продаётся? Все фразы, как под копирку".

— Кем?

— Что — кем?

— Кем не положено, интересуюсь. — Есения опять пригубила вино, отвернулась от мрачной Кати и в упор посмотрела на уже почему-то не улыбающегося мужчину.

— Не понял…

— Ну что же тут не понятного. — Есения отодвинула стул, встала из-за стола и накинула ремешок сумочки на плечо. — Вы сказали — красивым девушкам не положено скучать. Вот я и поинтересовалась — кем не положено-то?

Мужчина замешкался с ответом, а Есения и не собиралась его дожидаться. Сухо попрощалась с Катей и спустилась по ступеням летней веранды на многолюдный и шумный бульвар. Здесь, в людской толпе ей было легче. Просто идти, дышать и наслаждаться хорошей погодой.

Есения понимала — Катя во всём права. И времени прошло уже достаточно, и есть среди парней достойные ребята, но не было ни сил, ни желания перебарывать себя и с кем-то знакомиться. Может быть, просто не встретился пока тот, кому хочется улыбнуться? Если бы Катя услышала это предположение — точно закатила бы глаза и посоветовала начать с того, кто сам плывёт в руки, а дальше видно будет.

Но штатный психолог центра "Надежда", конечно, ничего не знала о мыслях своей подруги и Есения выбросила из головы неприятные для себя размышления и прогулочным шагом направилась по одной из узких дорожек бульвара к ярко освещённому, гремящему резкими трамвайными перезвонами, проспекту.

— Еся, у нас ЧП! — Зоя Степановна тяжело дышала и обмахивалась потрёпанным журналом "Сканворды".

Сегодня на город опустилась непривычная жара, усиленная духотой и отсутствием ветра, и воздух в "Надежде", где на весь центр было всего три кондиционера, нагрелся до некомфортных показателей. Работы, как всегда, было много и Есении приходилось трудиться, периодически утирая выступающий пот со лба.

Петрову утром возили к окулисту, Семёнову — на УЗИ и к акушер-гинекологу на приём, а к мелкому Ивэну опять приходил вызванный для консультации невропатолог. И каждый из врачей выписал километровые рекомендации и подробные назначения, с которыми Есения сейчас и разбиралась.

— Стелла исчезла, — Зоя Степановна плюхнулась на покачнувшийся под тяжестью тела стул и скривила губы. Полное лицо женщины покраснело, над верхней губой выступила мелкая россыпь капелек пота.

— Так, спокойно. — Есения резко поднялась, обошла стол и вручила администратору стакан с водой. — Что случилось? Как это — исчезла? У нас же всегда заперто, на окнах решётки.

— Я обошла весь первый этаж и на втором девчонок поспрашивала — её никто не видел. Мальчонка, главное спит, а матери нет нигде. — Зоя Степановна развела руками. — Меня минут двадцать не было на месте, продукты принимать помогала, задняя дверь на распашку в это время, ты сама знаешь. Получается, Стелла тогда и ушла. Только не пойму, куда и зачем? Она же мальчишку своего из вида всю неделю не выпускала, ни на минуту не оставляла, тряслась над ним. А тут, вдруг, ушла…

Зоя Степановна замолчала и с удвоенной силой принялась обмахиваться несчастным журналом. Есения тоже притихла и задумчиво сложила руки на груди крест-накрест, постукивая указательным пальцем по предплечью.

Стеллу она видела утром во время традиционного обхода и позже, когда врач осматривал Ивэна. Было ли что-то странное в поведении молодой женщины? Вроде, всё, как обычно. Стелла всегда пребывала в состоянии нервного напряжения, даже прописанные ей достаточно серьёзные лекарства не особо помогали и сегодня она так же дёргалась и озиралась по сторонам, а когда на улице раздался резкий звук автомобильной сигнализации — метнулась к окну и, спрятавшись за шторой, долго рассматривала залитую солнцем улицу. К необычному поведению можно отнести разве что пристальное внимание, с которым Стелла иногда смотрела на Есению, особенно в моменты её общения с маленьким Ивэном.