его компаний превысила ВВП Японии, но Ваня, как уже сказано, ничего об этом не знал. Денег, которые ему платили за право использования цифровой подписи, хватало на аренду жилой капсулы в Балашихе, электричество, интернет, ежемесячную ревакцинацию, веганский органический фастфуд с доставкой на дом и подписку на пару сотен видеоканалов, порносайтов и игр.

Реальные хозяева «Фэньси» — старинная голландская аристократическая семья, владевшая им через неотслеживаемую цепочку анонимных инвестфондов — получали, понятно, много больше. Но Ваня даже не задумывался о самой возможности существования реальных хозяев. Он считал, что и так неплохо устроился. Не с каждым могли заключить такую сделку, как с ним. Цифровую подпись купили бы только у человека с хорошим кредитным рейтингом, прозрачным социальным бэкграундом и безупречным этическим профилем. Ване и сейчас приходилось, хочешь не хочешь, работать на поддержание рейтинга: он тратил пару часов в неделю на волонтёрские проекты типа подкормки бродячих кошек и тщательно следил, чтобы покупать только у этичных производителей.

Не подозревая о размерах формально принадлежащего ему состояния, Ваня Щукин не подозревал и о том, что им пристально интересуется государство. Не люди-чиновники, разумеется. Ни один живой человек не в состоянии был отследить даже малую долю операций лишь одного бизнес-ИИ, а их, подобных «Фэньси», были миллионы. Мониторингом финансовых транзакций занимались другие роботы. Конечно, бизнес-ИИ был программно ограничен и физически не мог совершить ничего незаконного. Он сам мониторил своих контрагентов и отсеивал подозрительных. Но фильтры подозрительности были немного по-разному настроены у него и у государственного ИИ-контролёра. «Фэньси» подсчитал, что «ЗАО GvcExC1h439hNTd7-Du8» работает неэтично с вероятностью 0.42, и одобрил сделку с ним — а вот ИИ Росфинмониторинга оценил эту вероятность в 0.56, и забил тревогу.

Через полторы секунды и десяток-другой обменов REST-запросами между серверами Росфинмониторинга, ФСБ, прокуратуры и суда на служебный компьютер районного судьи Шемякина поступило автоматически сгенерированное уведомление. Судья, получавший подобные уведомления каждые минут десять, бегло просмотрел в служебном дэшборде автоматически сгенерированное резюме дела, поднял брови от суммы сделки, двинул мышь и поставил три галочки: уголовное дело по статье «финансовый экстремизм» — возбудить, счета — арестовать, мерой пресечения — избрать домашний арест.

Письмо с сервера госуслуг пришло Щукину на основной (то есть заспамленный и нечитаемый) почтовый ящик. Оно тут же отправилось в спам, хотя и имело отметку особой важности. Поэтому Ваня так и не узнал, что против него возбуждено уголовное дело. Несколько минут спустя у него отрубился интернет и телефон, и он неохотно полез к выходу из капсулы, но замок был заблокирован. Ваня пробыл самым богатым человеком мира 15 минут 47 секунд. Так вращается колесо Фортуны, возвышая и низвергая.

Декарбонизация

— Доктор Шмидт? — В лабораторию нерешительно заглянул молодой человек, похожий на студента.

Шмидт оторвался от компьютера.

— Если вы по поводу курсовой, я принимаю на кафедре. Расписание…

— Нет, доктор, я не ваш студент. Я по другому делу. — Молодой человек вошёл, стащил с плеч тяжёлый на вид рюкзак, осторожно поставил на пол. — Мне нужна научная консультация. Это очень важно. У вас есть пять минут?

— Допустим. — Шмидт посмотрел на часы.

Молодой человек сел.

— Извините, доктор, что не представляюсь. Вы скоро поймёте, почему. Я активист одной прогрессивной студенческой организации. Всё началось, когда мы пикетировали тот новый центр ядерной физики… вы, конечно, знаете эту историю?

— Да, — сказал доктор Шмидт, — но не только пикетировали, насколько я помню. Там камня на камне не осталось.

Активист напрягся.

— Хм, может, мы немного перегнули, но ведь невозможно терпеть, что эти привилегированные мрази выступают за атомную энергию, используют в своих приборах неразлагаемый пластик, а в их команде нет ни одного чёрного и ни одного транса. Вы осуждаете нашу тактику?

— Нет-нет, никоим образом. — Доктор Шмидт слегка повернулся в кресле так, чтобы скрыть за спиной пластиковый ноутбук. — Пожалуйста, продолжайте.

— В общем, когда мы прорвались к ускорителю, он ещё работал, и как-то так получилось, что моя голова попала под луч. Я ничего не почувствовал, только на секунду потемнело в глазах, а потом… — Активист замялся. — У меня появилась суперспособность. — Он выдохнул.

— Продолжайте, — повторил Шмидт с вежливой психотерапевтической интонацией.

— Смотрите сюда. — Молодой человек положил на стол раскрытую ладонь.

В комнате похолодало и повеяло свежестью. Доктор неуверенно моргнул. На ладони активиста лежал возникший ниоткуда прозрачный камешек.

— Это алмаз, — сказал активист. — Я могу создавать алмазы.

— Можно? — Шмидт осторожно взял камешек. Тот был довольно горячим. Доктор вынул стеклянную пластинку из набора для микроскопии и провёл по ней камнем. Пластинка легко разломилась. — Как вы это делаете? — он вернул алмаз.

— Оставьте себе. Хотите — исследуйте, хотите — продайте. Это происходит, когда я думаю о глобальном изменении климата. О том, что в атмосфере слишком много углекислого газа, что мы как сумасшедшие сжигаем ископаемое топливо… мной овладевает гнев, и… и тогда это просто происходит.

— Одну минуту. — Доктор вскочил, запер дверь, выключил кондиционер. Включил какие-то приборы. Направил на ладонь активиста камеру телефона. — Сделайте это ещё раз, пожалуйста.

— Нет проблем, доктор.

Снова похолодало и посвежело. Оконное стекло затуманилось. На ладони молодого человека снова лежал алмаз. По-прежнему спокойный Шмидт вгляделся в показания приборов.

— Температура понизилась на пять градусов, а концентрация СО2 в воздухе упала до нуля, — сообщил он. — Понятно. Ваша суперспособность — разлагать молекулы СО2. Кислород возвращается в воздух, углерод кристаллизуется в алмаз, а энергия для разложения заимствуется из внутренней энергии воздуха. Полный бред. Вопиющее нарушение второго начала термодинамики и всех законов химии. Я практически уверен, что это фокус, и я вас разоблачу при более тщательном исследовании, и… Чёрт возьми! — закричал доктор и хлопнул активиста по плечу так, что чуть не свалил со стула. — Да вы понимаете, что можете спасти мир?

Молодой человек расплылся в улыбке.

— Я так и думал, доктор! Так и думал про СО2! Спасибо, что подтвердили мои догадки. Берите, берите алмаз, мне не жалко!

Шмидт кинул оба камешка в мусорную корзину.

— Завтра они будут стоить дешевле грязи. — Он нахмурился: — Надеюсь, вы не пробовали это делать на открытом воздухе?

— Конечно, пробовал… Да не хватайтесь за сердце, доктор, всё нормально! Алмаз получается немного больше, но в общем похоже, что радиус действия ограничен. Я не могу очистить всю атмосферу разом.

— Я рад, — сказал Шмидт, — но всё равно такие опыты ставить нельзя. Вы же понимаете, что если полностью изъять углекислый газ из атмосферы, это будет катастрофа и гибель всей жизни на Земле? — (Активист поглядел недоверчиво, но промолчал). — Всё. Хватит самодеятельности.