Так в Нахичеванском ханстве кончились правители. А ханство это граничит с Карабахским ханством, которое теперь вошло в Дербентское. Подумал, поразмышлял Пётр Христианович и решил принять на себя ещё и эту ношу. А чего, одним ханством больше, одним меньше?! Уже на пятом и не страшно. Объявил себя ханом Нахичеванским. Раздал ханские земли дехканам и всяким азатам и нахарарам — дворянам местным, отменил на три года все налоги, кроме налога на строительство дорог, который сам сразу ввёл, и довольный нахичеванский народ с радостью принял нового хана.

Если честно, так себе приобретение. Нет, ханство-то богатое, но оно лежит на дороге между Персией или Ираном и Ереванью. А ещё оно граничит с Тебризом. Приходилось держать егерей и лезгин, там, на границе, и попытки Фетх-Али шаха и его сына Аббас-Мирзы напасть на бесхозное с их точки зрения ханство пресекать. Пареньку всего четырнадцать или пятнадцать лет, и он так и рвётся в бой со своими кызылбашами. Недавно совсем, опять перешли границу у реки персы. Аббас-Мирза предоставил Махмуд-Паше все, что смог спешно набрать: два батальона сарбазов, афшарскую конницу и две пушки. В сумме около двух тысяч человек. Егеря и немцы гренадёры просто перестреляли их всех на переправе через Аракс. За пушки Брехт потом пацана поблагодарил, письмо с головой Махмуд-Паши отправив в Тебриз. Только после этого наследник успокоился.

И теперь, после этого замирения очередного, Брехт, наконец, решил съездить домой жену с сыновьями и дочкой Эмилией проведать и заказанные Слонобои в Туле забрать.

Вот под именем никому неизвестного хана Нахичеванского и решил князь Витгенштейн совершить вояж в Европу. Иду на вы.

Глава 3

Событие пятое

Оказывается, Дмитрий Менделеев очень долго терпел, прежде чем добавить в свою таблицу газы.

— Всё, Иоганн, сельским хозяйством позанимались, молодец. Тебе тоже премию за коней выпишу. Красавцы же! — Брехт шлёпнул управляющего по плечу. Не рассчитал чуть, Бауэр присел и ойкнул. Пётр Христианович, его под руку успел поймать и вертикально взгромоздить. — Теперь поехали на свечной заводик съездим.

Отец Фёдор, он же отец Востриков из «Двенадцати стульев» должно быть так и не построил себе свечной заводик. Не написали Ильф с Петровым. А читателей эта тема больше всего интересовала. Брехт был более продвинутым и богатым человеком, плюс у него целых пять немецких химиков было. И совсем плюс, он знал, как получать стеарин. Смотрел ролик интернете. Ничего сложного. Берёшь, мыло разогреваешь, вливаешь уксусную кислоту и готово. Показал немцам. Те параметры подогнали. Только сразу две проблемы Петру Христиановичу выкатили. Первая — это само мыло. Дорогое, его откуда-то из Азии доставляют. Жидкое-то легко получить. Обработал жир калиевой щёлочью, читай щёлоком, ещё читай растворённой и отфильтрованной золой. А вот с натриевой щёлочью беда. Там сложнейший процесс получения. Нужно соду с известью или известняком прокалённым при температуре свыше тысячи градусов смешать. Карбонат натрия при взаимодействии с гидроксидом кальция образует гидроксид натрия: Na2CO3 + Ca(OH)2 → CaCO3↓ + 2NaOH

Ну, осталось ерунда, получить соду.

К счастью немцы люди продвинутые, всякие журналы Парижской академии читают и заявили, что недавно изобретён метод Леблана для получения натриевой соды. Метод сложный и дорогой и для него нужна одна редкая в природе вещь, да даже редчайшая. Глауберова соль нужна.

Вот!!! А у Брехта есть, под боком совсем, залив Кара-Богаз-Гол и там этой Глауберовой соли как грязи. Сам способ Леблана выглядит так:

При температуре около 1000 °C запекается смесь сульфата натрия («глауберовой соли»), мела или известняка (карбоната кальция) и древесного угля. Уголь при этом восстанавливает сульфат натрия до сульфида:

Na2SO4 + 2C → Na2S + 2CO2

Сульфид натрия реагирует с карбонатом кальция:

Na2S + CaCO3 → Na2CO3 + CaS

Полученный расплав обрабатывают водой, при этом карбонат натрия переходит в раствор, сульфид кальция отфильтровывают, затем раствор карбоната натрия упаривают.

Ничего страшного. Тысячу градусов при наличии нефти и паровой машины и мехов получить можно.

Но химики ещё одну проблемку изложили, посовещавшись, когда он их причитание про сложный и дорогой процесс разбил в пух и прах.

— Нужен уксус. Делать его из вина? Тоже дорогой удовольствие. Так ваши свечи золотыми станут. — Ординарный профессор Фёдор Фёдорович (Фердинанд-Фридрих) Рейсс (нем. Ferdinand Friedrich von Reuss) вознёс очи горе, показывая, насколько это дорого получится. А потом не преминул ещё пальцами жест сделать, показывая, что монеты эти золотые отсчитывает. Жадные все немцы. Правильно их обзывают немец-перец-колбаса.

Сволочи. Не хотят прогресс двигать. А чего им и так не кисло. Дома им Брехт построил, семьи перевёз, зарплату и продуктовый набор из всякой чёрной икры и дорогущего кофе и какао получают регулярно. Теперь ещё и шоколадные конфеты по воскресеньям. Как сыр в масле катаются. Сыр с маслом тоже получают. Даже канализацию и водопровод с горячей и холодной водой провёл им Пётр Христианович. Гады, одним словом.

— Есть способ получения уксусной кислоты сухой перегонкой сырой древесины. Желательно сосны.

— О, вы, князь, знакомы с публикациями Филиппа Лебона. — Уважительно покивал Иоганн Иаков Биндгейм (Bindheim Iohann Iacob) профессор химии и геологии в Дербентском университете.

— Лебона, Лебона. — Брехт где-то эту фамилию слышал, но вот точно не про уксусную кислоту.

— А в позапрошлом году он придумал чудную вещь — двигатель внутреннего сгорания, — добили Брехта немцы.

— Вона чё?! — Хрен бы с ним геем Люссаком. Не хочет не надо. А вот этого товарища точно нужно в свой удел залучить.

— А вы можете связаться с этим Лебоном, описать, как вы тут живёте — поживаете, и пригласить его сюда. — Предложил профессорам Пётр Христианович.

— Не быстро письма ходят, но написать можно. — Иван Андреевич Гейм (нем. Bernhard Andreas von Heim) — ректор университета, обвёл комнату, где они заседали руками, показывая, что в Тмутаракань их князь загнал.

— Стоять. Чего это не быстро. У нас сейчас налажен путь морской и речной. За два месяца доставят. Пишите и зовите сюда. Он чем хоть занимается?

— Профессор механики в Школе мостов и дорог в Париже. — Фёдор Григорьевич Баузе профессор юриспруденции и по совместительству заведующий музеем университета показал, что и он про интересного француза в курсе.

— Все впятером пишите. Пять писем. Это же ценный кадр. Кстати и Гей-Люссаку тоже напишите. Может, узнает, как вы тут устроились, и тоже захочет перебраться. И это, аксакалы, вы подумайте, может