— Я попросила ее показать все свое мастерство, —пояснила Сэцуко. — Это очень известный ресторан.

Пожилой мужчина, чуть хромая, подошел к ним и показал напустой столик в глубине зала. Они прошли туда и уселись довольно близко друг кдругу.

— Здесь вы попробуете настоящую японскую народнуюеду, — улыбнулась Сэцуко.

На стол поставили маленькие чашечки для сакэ и белый кувшин.Дронго дотронулся до него, он был горячим. Перед ними поставили пустые тарелки,палочки для еды.

— Как они называются по-японски? — спросил Дронго,показывая на палочки.

— Хаси, — объяснила Сэцуко.

Хромающий официант принес и поставил на стол другой кувшин.Дронго дотронулся до него. Он был ледяным. Им дали еще две чашечки, чутьпобольше.

— Это кальпис, — продолжала свои объясненияСэцуко, — японский прохладительный напиток. Он немного похож на йогурт.Его готовят на молочной основе. Говорят, в России есть похожий напиток,кажется, называется кефир.

— Надеюсь, мой желудок все это выдержит, —пробормотал Дронго.

Она разлила сакэ, и они выпили первые чашечки, слегкачокнувшись друг с другом. Ноги Дронго иногда касались ее ног. Ему было неловко,но изменить положение он не мог. С одной стороны была стена, а с другой сиделаСэцуко.

В течение следующего часа он попробовал сначала закуску,называемую татамииваси, состоящую из ломтиков сушеной мелко нарезанной рыбы.Затем им принесли мисо — густой японский суп из перебродивших бобов. Имподавали хорошо прожаренный тайяки, состоящий из крупно нарезанных кусковсвежего карпа. Они ели умэбаси — токийское кушанье из слив — и наслаждалисьтэмпу-рой — ломтиками рыбы, начиненной овощами и завернутой в тесто. В этотвечер он узнал много нового о японской кухне.

Им трижды меняли горячие кувшины с сакэ, и лод конец вечераего уже не смущали коленки Сэцуко, находившиеся совсем рядом. Она оказаласьвеселой и доброй женщиной. Они вспоминали какие-то потешные истории и веселосмеялись.

Когда они закончили ужин, было поздно. Дронго взглянул начасы, посмотрел на смеющуюся Сэцуко и нахмурился.

— Вам нельзя садиться за руль в таком состоянии, —строго сказал он.

— Да, — кивнула она, — конечно, нельзя. Но выне беспокойтесь. Хозяйка ресторана — моя родственница. Ее муж отвезет вас вотель. А я живу недалеко, в районе Акихабары. Вызову такси и поеду домой.

— В таком случае я отвезу вас, — возразилДронго. — Вы живете одна?

— Нет, — рассмеялась Сэцуко. — Я еще неуспела выйти замуж за своего друга, но он у меня есть и мы живем вместе, —подняла она указательный палец, покачав им перед лицом Дронго.

— Передайте ему привет, — сказал Дронго, вызвавновую волну смеха. Она смеялась так заразительно, что засмеялся и он.

— Встретимся завтра, — кивнула она ему напрощание. — Я заеду за вами в одиннадцать часов.

— Завтра, — согласился он, еще не зная, что большеони не увидятся.

Он расплатился с хозяйкой, оставив щедрые чаевые, и вышел кмашине.

Что-то заставило его обернуться. Сэцуко улыбалась ему напрощание. Он помахал ей рукой и сел в машину. Он даже не предполагал, что этаночь будет последней в жизни смешливой Сэцуко Нуматы.

Проснувшись в десять часов утра, он почувствовал, как болитголова.

Сказывались долгий перелет и изменение часового пояса.Обычно в Америке в первые дни трудно спать по утрам, так как биологические часывнутри человека заставляют его подниматься в шесть-семь часов, когда в Европеуже полдень, а в Москве уже два-три часа дня. Но в Японии все наоборот, здесьхочется спать подольше, так как десять часов утра в Японии соответствуютполуночи по европейскому времени.

Приняв душ, он спустился в ресторан позавтракать. По утрамобычно есть не хотелось, и он ограничивался чашкой чая с небольшой сладкойбулочкой. Ему принесли «Файнэншл тайме»; и, листая газету, он с удовлетворениемотметил, что банк Тацуо Симуры занимает достаточно прочные позиции в мировомбизнесе. Газета приводила полный рейтинг ста ведущих банков мира.

Вернувшись в номер, он терпеливо уселся на диване, дожидаясьприхода Сэцуко. Но в одиннадцать часов никто не пришел. Была уже половинадвенадцатого, когда он начал волноваться. Японцы пунктуальны, даже смешливаяСэцуко не посмела бы опоздать более чем на полчаса. Он начал звонить ей.Домашний телефон не отвечал, мобильный был отключен. Дронго нахмурился. Когда всамом начале расследования происходят подобные непредвиденные случайности,дальше можно ожидать и более крупных неприятностей. В первом часу он ужесерьезно забеспокоился. Сэцуко должна была позвонить или хотя бы предупредить,что задержится. В банк звонить было нельзя, не нужно, чтобы там знали о еговстрече с их сотрудником.

Еще через полчаса он позвонил Сиро Тамакити, которыйвстречал его в аэропорту. Тамакити пообещал все выяснить и перезвонить. Однакопрошел целый час, а он не звонил. До семи часов вечера, когда должен былсостояться прием, оставалось все меньше времени.

Приходилось ждать в номере. Он сел работать за компьютер ине заметил, как прошло еще около двух часов. Дронго взглянул на часы и подумал,что придется заказывать обед в номер. Он уже протянул руку к телефону, когда вдверь позвонили. Быстро поднявшись, он подошел к двери, посмотрел в глазок. Напороге стоял Тамакити. Открыв дверь, Дронго взглянул ему в лицо. Даже если быТамакити ничего не произнес, то и тогда можно было бы догадаться о чрезвычайномпроисшествии. Невозмутимый японец был явно взволнован, в его глазах отражалосьсмятение, хотя он старался держать себя в руках.

— Что произошло? — спросил Дронго, пропуская гостяв номер.

Тамакити вошел, оглянулся по сторонам, словно опасаясь, чтоих услышат.

И неожиданно сделал жест рукой, приглашая Дронго выйти изномера. Они вышли в коридор, прошли на аварийную лестницу.

— Она умерла, — сообщил Тамакити невероятнуювесть.

— Как это умерла? — нахмурился Дронго. Ему сталобольно. С ней было так весело и приятно.

— Ее нашли дома, — пояснил Тамакити, —сегодня утром. Ее друг уехал на работу в половине восьмого, и она была ещежива. Потом она пошла принимать душ.

И, видимо, включила фен. В общем, там замкнулосьэлектричество, фен упал в ванну. Ее ударило током, и она умерла. Врачи говорят,смерть была мгновенной.

Дронго ошеломленно молчал. Поверить в подобную случайностьон не мог.

— Кто ведет расследование? — поинтересовался он.

— Полиция и прокуратура, — пояснил Тамакити.

— А почему вы позвали меня в коридор?

Тамакити мрачно отвернулся. Затем спросил: