Генри был с ней мягок и нежен, их любовные игры окутывали облака возвышенных переживаний и романтических фантазий. Стейси всегда было хорошо с мужем в минуты интимной близости, но она ни разу не потеряла чувства реальности. Эдгар же внушал ей животный страх своей потаенной мужской силой, она чуяла своим женским началом, что он не такой, как Генри, и что в нем дремлют неукротимые мрачные страсти.

Стейси понимала: близость с Эдгаром не могла быть легкой непродолжительной забавой, щекочущей сладострастие. Нет! Соитие с этим мужчиной неминуемо увлекало женщину на самое дно, погружало в первобытную глубину, откуда нет возврата.

Она запрещала себе даже думать об этом, пока был жив Генри, став вдовой, неизменно гнала подобные мысли прочь, но в момент внезапного соприкосновения их губ ощутила с пронзительной ясностью, что своей необычайной сексуальностью Эдгар разбудил в ней дремлющую страсть.

И Стейси стало страшно. Она в ужасе отпрянула от Эдгара и увидела, как в его угольно-черных глазах вспыхнул гнев, а губы, те самые, которые только что ее целовали, искривились в презрительной усмешке.

— Ты уже взрослая, Стейси, а не маленькая девочка. Генри мертв и…

— Для меня это не имеет значения! — запальчиво выкрикнула она, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением. — Для меня он жив и остается моим мужем. Так будет всегда!

Эдгар хмыкнул.

— Ах, какие благородные чувства! Боже, какая же ты наивная, Стейси! Он был твоим супругом, но, похоже, так и не стал настоящим любовником, иначе…

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать! — возмутилась Стейси. — Генри был замечательным любовником, и Джесс — живое тому свидетельство!

Она едва не подавилась слезами, устыдившись своих слов. Что подумает о ней дочь?

— Не спорю, ты родила Джесс, зачатую в законном браке. Но Генри все равно во многом оставался неопытным мальчишкой, — парировал Эдгар равнодушным тоном и, помолчав, добавил тихо и проникновенно: — Взгляни на себя! Ты трепещешь, как девственница, оказавшаяся наедине со зрелым мужчиной, и все из-за того, что я поцеловал тебя. Разве так отреагировала бы женщина, познавшая настоящую страсть?

Стейси не могла больше его слушать. Она обняла Джесс и, заслонившись ею как щитом, хрипло произнесла:

— Ты не вправе так разговаривать со мной! Я любила и до сих пор люблю Генри так, как никому вроде тебя, Эдгар, никогда не понять.

Ей надолго запомнился взгляд, которым он окинул ее, прежде чем выйти из комнаты. Вскоре Эдгар снова уехал в длительную зарубежную командировку.

Два часа спустя после разговора с дочерью, приведя кухню в безукоризненный порядок, Стейси несколько успокоилась и пришла к выводу, что вечеринка внесет оживление в ее однообразную жизнь. Постояльцев в гостинице было мало, как всегда в межсезонье, а впереди намечалась горячая пора — предрождественская суматоха. На празднование Рождества и Нового года все номера в «Стаффорд-хаус» заблаговременно бронировали постоянные гости. Рождество в заведении Стейси всегда становилось особым событием, чем она по праву гордилась.

Стейси снова придирчиво оглядела свою образцовую кухню и окончательно утвердилась во мнении, что рада переезду Эдгара. И не только потому, что можно будет принимать больше гостей. Архитектор, которого они пригласили, предлагал перестроить конюшню во флигель, но Стейси эта идея пришлась не по вкусу, она заявила, что это нарушит особый колорит усадьбы. Эдгар, как ни странно, с ней согласился. Тогда Стейси еще не знала, что он незадолго до этого купил домик поблизости. Джесс успела осмотреть его и, вернувшись, с восторгом сообщила матери, что это «то, что надо».

Когда-то давным-давно это строение, возведенное в начале правления королевы Виктории, являлось частью имения Стаффордов и предназначалось для вдовствующей матери тогдашнего владельца. Домик располагался всего в миле от «Стаффорд-хаус», после первой мировой войны семья продала его, но теперь у Эдгара появилась возможность выкупить дом вместе с прилегающим к нему участком.

Стейси слегка завидовала Эдгару, получившему возможность вдохнуть новую жизнь в этот миленький особнячок, увитый плющом. После кончины последней его хозяйки дом пустовал, пока душеприказчик размышлял, как им лучше распорядиться.

Просторный первый этаж и пять спален на втором этаже могли стать уютным гнездом для большой семьи. Очевидно, Эдгар решил наконец остепениться. Что ж, подумала Стейси, самое время! В свои сорок два года он в расцвете сил. Его карьера и финансовое положение имеют самые радужные перспективы, а выглядит он так, что любая здравомыслящая женщина не раздумывая согласилась бы стать его супругой и родить ему детей.

Стейси где-то вычитала, что женщина инстинктивно выбирает сильного и внешне привлекательного мужчину в партнеры, чтобы обеспечить хорошие гены своему потомству. Несомненно, этими же соображениями будет руководствоваться в выборе подруги жизни и Эдгар. Его избранница должна быть молода, умна и ослепительно красива. И, если верить Джесс, ее кандидатка вполне соответствует этим требованиям.

Задумавшись, Стейси не заметила, как очутилась возле пруда в маленькой рощице, своем любимом месте отдыха на территории усадьбы. Гости сюда не заходили, от заднего двора в этот райский уголок вела незаметная тропинка. Это место очень нравилось Генри, незадолго до гибели он даже нарисовал его весной, в пору цветения колокольчиков. Сейчас, осенью, когда на землю падала листва, здесь стало тоскливо и тревожно, точь-в-точь как на душе у Стейси, и она невольно расплакалась. Многие годы она приходила сюда со своими думами и заботами, большими и малыми, и летом, и зимой, но еще ни разу не испытывала такого отчаяния, как сегодня.

В ее жизни намечались огромные перемены… Джесс выпорхнула из гнезда и быстро взрослела. Теперь она уже не нуждалась в матери так, как раньше. Обслуживающий персонал гостиницы был настолько вышколен, что порой Стейси казалось — сотрудники способны управиться без нее. А теперь вот и Эдгар…

Вспомнив о нем, Стейси закрыла глаза и прислонилась к дереву. Она, разумеется, знала, что Эдгар рано или поздно женится. Но насколько серьезно думала она об этом? Представляла ли, как он с кем-то познакомится, влюбится…

— Стейси!

Она вздрогнула и открыла глаза, еще влажные от слез: перед ней стоял тот, о ком она думала.

— Почему ты здесь? И без пальто?

В тоне Эдгара ощущалось неодобрение такой легкомысленности. Сам он, естественно, был одет, правда, не в пальто, а в длинную замшевую куртку, которую Стейси и Джесс подарили ему на день рождения.

— Эдгар! — прохрипела она и зябко поежилась, невольно подтверждая, что заслужила упрек.

— Ты замерзла, — мрачно отметил он. — Вот, накинь на плечи!

Не дав ей возразить, Эдгар снял куртку и укутал Стейси. Ей сразу же стало тепло, и не столько от самой вещи, сколько от заботы. Она закрыла глаза, чувствуя, как от запаха Эдгара у нее закружилась голова.