— А как он тебя учить будет? Ты же вроде контролируешь свой дар куда лучше. Понимания, наверное, тоже больше.

— Есть в Российской Империи ещё один уникум со схожими способностями.

— Кто?

— Догадайся.

— Дай подсказку.

— Он отошёл от дел.

— А он генерал? В плане, был может им раньше?

— Да, был, ещё каким! Перед ним даже император Александр голову разок склонил. По крайней мере так говорят. А ведь они чуть ли не врагами были.

— Так-с, Александр значит… а какой? У нас их несколько было.

— А вот сама думай.

— Генерал, настолько великий, что сам император голову склонил… ещё и Александр… — задумалась Алёна, но довольно быстро обдумала все варианты и вдруг её глаза округлились. — Да ну, неужели он? И ты будешь у него учиться? А разве он вообще жив?

— Ага, именно он. И да, буду. Соответственно он жив, стар конечно уже, всё же столько времени прошло. Однако как ты можешь видеть, мы менталисты, весьма живучие одарённые. Кроме того, всякие старческие болезни вроде деменции и слабоумия обходят нас стороной.

— Нет, вообще одарённые могут жить и больше трёхсот лет, здесь ничего удивительного нет. Только вот они же сражаются часто, а сражения выматывают. Особенно военные сражения. И все императоры, если их не убьют раньше, обычно умирают со старости в районе ста лет. Всё из-за напряжения. И тот же Кайзер после того заклинания наверняка силёнок много потратил. И главнокомандующих это касается. В общем, если бы они тихо сидели, то прожили бы дольше, а так… я очень удивлена, что наш главный герой ещё жив. У него же вроде даже памятник есть и могила, разве нет?

— Могила есть, но если ты внимательно изучишь историю, то туда он не лёг. Её просто Александр вырыл, прямо на кладбище Романовых, в знак чести своему генералу и другу. Да, они стали друзьями под конец.

— Это я знаю. Но в могилу он не лёг? Пережил значит императора.

— Ага, всё верно.

— Слушай, а передашь ему от меня подарок?

— Нет, я не буду твои изобретения проталкивать ему. Тем более он уже ничего не решает. Он же даже на Великую Войну не отправился. Устал он, дай человеку отдохнуть.

— Так ты сам к нему в ученики напросился.

— Не напросился. И меня ещё не взяли. Мы с Петром Алексеевичем разрабатываем план «Убеждение». А Государь пообещал съездить и лично с ним поговорить. Но… сама понимаешь, много времени прошло. Слишком много. Да и не только времени, всякого много произошло. А то как он ушёл… об этом не принято говорить, но историю мы все знаем.

— В лучах славы он ушёл, столько учеников продолжают его дело! Даже до сих пор в его честь…

— Ай, твою мать! Алёна, осторожнее!

— Ой, извини…

— Ладно, это я тебе зубы заговорил.

— Сейчас будет ещё больнее.

Я приготовился и стиснул зубы после чего чуть не потерял сознание. Однако на этом сюрпризы закончились, и установка слотов для экзоскелета была закончена. Алёна дала команду «регенерировать», после чего поверх костей и металла наросла плоть.

— Вроде всё отлично, всё прижилось и отторжения не будет. Теперь вставай, будем надевать на тебя сердце будущего экзоскелета. Смотри какой плоский, меньше пальца в глубину и довольно лёгкий! А энергии там… о-о-о, это штуковиной можно питать небесный крейсер, без шуток. Нам для его разработки даже разрешили императорские чертежи использовать.

Прямо в созданные слоты, мне к позвоночнику начали присоединять первую часть экзоскелета. Металлическая пластина легка вдоль спины, покрыла лопатки и вот уже штыри вонзались прямо в спинной мозг, соединяясь с ментальным контуром.

— Я… я что-то чувствую… будто…

— Да-да, броня будет буквально частью тебя. Холодное или горячее?

— Тёплое и нежное, хотя тебе не помешало бы пользоваться какими-нибудь кремами, — ответил я почувствовав, как на пластину легла рука Алёны.

— Ой, вам мужчинам вечно не угодишь.

— А если меня пырнут в броню? Или скажем пуля прилетит? Я в агонии корчится не буду?

— Не будешь, слишком яркие чувства гасятся, над одной этой пластиной сотня рунологов трудилась. Так что не переживай, качество на императорском уровне. Буквально, мы же многое стянули с их личных экзоскелетов. Без обид, но прямо под заказ у нас не было времени что-то делать. Впрочем, некоторые уникальные фишки мы протолкнули и интегрировали.

— Например?

— Узнаешь потом. А сейчас… — Алёна вогнала последний штырь в шейный позвонок. — Вставай и иди. Нужно дать время твоей нервной системе привыкнуть к новым ощущениям.

— Я чувствую себя превосходно.

— Да-да, ты это каждый раз говоришь. Но лучше перестрахуемся. Не нужно всё в один день устанавливать.

Я молча кивнул и отправился на выход, покинул особняк и сел в уже ожидающий меня автомобиль.

— На оружейный завод? — спросил меня шофёр.

— Верно.

— А к своей подруге сегодня заходить не будете?

— Сегодня её посетит Анна. Тем более я успел заскочить с утра.

— Анна, это та молодая девушка, как я полагаю.

— Так.

— Видел её позавчера, и ещё на прошлой неделе. Она носит цветы и какие-то колбаски. Слуги это всё убирают, после чего сами и кушают. Если нужно, я могу поговорить с ними.

— Зачем? Думаю, Анна прекрасно понимает, куда исчезает еда. Для неё это больше обряд, таким образом она справляется с болью. А то что слуги покушают, так даже лучше. Не пропадать же добру. Может ещё кто добрым словом её помянет.

— Признаться, странно слышать от вас подобное. Вы ведь не религиозный человек.

— Да, а вы тоже?

— Никогда не понимал этих жирных попов. Переплавить бы эти колокола на пушки, да фронту помочь.

— Что-то в этом есть, да только люди сами несут туда свои деньги, решая, что они там нужнее. Не мне, и не вам решать, как им распоряжаться со своими финансами.

— Резонно, господин Лебедев, но… всё равно не понимаю какой толк в том, чтобы кто-то поминал вашу подругу? Тем более вы и сам не религиозный человек.

— Вера и религия разные слова. Не отождествляйте их.

На это шофёр ничего не ответил, а до центра Петрограда мы ехали в тишине. Только когда уже начали подъезжать к оружейному заводу, то вдруг прямо на проезжую часть выскочили какие-то люди с плакатами. Тут же шофёр замедлил ход, а затем и вовсе нажал на тормоза.

— Эй, вы что творите⁈ — шофёр открыл окно и начал требовать уйти с дороги и не мешать движению транспорта.

Однако люди не расходились, их, наоборот, стало больше. Кроме того, большая часть из них были юношами и девушками, не старше двадцати лет, а многие