Принц почувствовал странное покалывание в кисти руки. Он опустил глаза и увидел, что старик накрыл своей ладонью его ладонь.

Когда принц поднял взгляд, то вместо старика увидел такое, что ни один здравомыслящий человек не мог бы себе нафантазировать в коридоре замка.

Он увидел высокую морскую волну, которая шла на него с глухим ревом, грозясь через пару секунд накрыть с головой. Принц не мог пошевелиться, глядя на это порождение стихии, но продолжал ощущать руку незнакомца. Ричард чувствовал, как вязкий холод прокатывается по его груди, обдает его горячий лоб, лижет затылок, заставляя сделать глубокий вдох…

На выдохе принц открыл глаза, с ужасом понимая, что собирается встретить взглядом новую волну, но вновь увидел старика. Тот был уже метрах в десяти от него, медленно уходя в глубь коридора и громко шаркая подошвами.

— Шахматы не позволяют противнику делать грязные ходы, — услышал обомлевший принц голос незнакомца. — Фигуры могут ходить лишь так, как предусмотрено правилами. Нужно увидеть задумки врага на несколько шагов вперед, чтобы сделать правильный ход. Один неверный ход пешкой способен разрушить всю партию…

— Подождите… — невольно вырвалось у Ричарда.

В голове у него носилось так много беспорядочных мыслей, что он не успевал собрать их воедино. И в тот момент, когда он хоть как-то пришел в себя, старик исчез за поворотом.

«Единственный здравомыслящий человек в сумасшедшем мире… Единственный здравомыслящий или единственный сумасшедший?..» — проплыло в голове принца.

Постояв в раздумье еще несколько секунд, он зашагал к кабинету и решительно открыл дверь.

* * *

— Ты опоздал! — прогремел в полной тишине голос короля.

Видно, все сплетни уже обсудили.

Ричард застыл на пороге кабинета.

Вильгельм сидел в большом резном кресле из черного дерева, на котором был изображен герб Виздомов, а ниже выбит золотом девиз династии на латыни: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».

По правую руку от него сидел Эдем в плаще, подбитом горностаем, и исподлобья смотрел на брата. Советники и министры выглядели бесстрастными, словно им не было никакого дела до опоздания принца (в сущности, так оно и было). Хотя некоторые из них в этой щекотливой ситуации не могли упустить возможность почувствовать себя на высоте.

— Ну, Ричарда можно понять, — сказал советник Лайер, не поднимая взгляда на принца и сосредоточив его на своих тонких узловатых пальцах, соединенных наподобие домика. — У него и впрямь масса дел, помимо военных. Сейчас, как я вижу, его задержала война другого рода, чем та, что беспокоит всех нас. — Он обвел собравшихся прозрачными голубыми глазами почти без ресниц. — Совершенно очевидно, что нас спасет шах и мат, которые он собирается поставить нашим врагам!

По кабинету пробежал легкий смешок. Ричард нахмурился, спрятал доску за спиной и решительно направился на свое место возле отца, мысленно выругав старика, который так подставил его перед высоким собранием.

— Мало того, — не мог угомониться Лайер, — все мы знаем, что никто так не занимается хозяйством и техническим развитием королевства, как его младшее величество. — В его голосе сквозила ирония.

Эдем невольно прыснул вином обратно в свой кубок. Приложив его к губам, он пытался прикрыть улыбку, которую уже не в силах был сдерживать. На лице Вильгельма, напротив, появилась тень разочарования. Но отеческая любовь взяла верх и быстро погасила приступ сомнения.

— Я верю в то, что мы воюем ради мира, а не просто ради драки, — громко и властно прозвучал голос старого короля. — И, возвращаясь с поля боя, мы желаем видеть наше королевство процветающим. Я также верю, что именно от нас зависит, каким будет этот мир. Задача мудрого правителя искусно воевать и сделать мирную жизнь своих подданных радостной и приятной. Для короля победа в войне — это всегда авторитет, а любовь народа — это победа в мирной жизни. — Вильгельм сделал паузу. — Не каждому правителю это дано. Я уверен, что мой сын Ричард в мирной жизни уже одержал эту победу.

Голос короля стих. Ричард сел по левую руку от короля. Он был тронут словами отца, хотя прекрасно понимал, что Вильгельм предпочел бы видеть в нем воина, а отнюдь не покровителя изящных искусств или процветающего землевладельца. Тем не менее, пожалуй, впервые за всю свою жизнь принц услышал от отца столь приятные сердцу слова и был искренне счастлив.

После этого лирического отступления начался военный совет.

— Я считаю, что не стоит успокаиваться последней победой, — сказал Эдем. — Слишком уж легко она нам далась.

— Ты считаешь, что полторы тысячи убитыми это легкая победа? — возразил один из рыцарей, Бриан.

— Да, — продолжал настаивать Эдем, — я считаю, что это была легкая победа. Заметь, в этом бою мы не потеряли ни одного военачальника, ни одного рыцаря и ни одного из их вассалов. Среди погибших только крестьяне. К тому же бой длился всего несколько часов! Мы даже вымотаться не успели, как это бывало раньше, когда дрались сутки напролет.

— Мы чуть не потеряли тебя в этом бою! — воскликнул Бриан.

— Мы не потеряли меня в этом бою, — спокойно ответил Эдем.

— К чему ты клонишь? — спросил Вильгельм.

— Очевидно, что наши недруги готовятся к чему-то более серьезному, поэтому и дали нам возможность сохранить свои основные силы, в то время как с их стороны народу полегло раза в три больше.

— А кстати, — обратился Ричард к одному из советников, — вам удалось наконец-то определить, откуда к нам тянутся эти бесконечные орды?

Советник встал с места:

— Сначала мы думали, что это племена кочевников с юго-востока Брунии, но после того, как наши войска разгромили их армию прямо у границы, они напали с севера, со стороны Левкоссии, с которой мы живем в мире уже триста лет. Невозможно разобрать, с кем мы воюем, потому что это войско состоит сплошь из наемников, иноземцев, включая полководцев. А их главнокомандующего мы вообще ни разу не видели.

— Кто-то нас дурачит, как детей, а мы даже понять не можем, кто это! — взвился Бриан.

— Враг хочет, чтобы наша победа показалась нам окончательной, а сам готовит что-то более масштабное. — Эдем отпил из кубка рубинового вина. — Даю голову на отсечение, что они нападут гораздо раньше, чем мы предполагаем: не через год, как обычно. Раньше.

— Сколько, по-твоему, у нас времени? — спросил Вильгельм.

— Не более трех месяцев.

Кабинет наполнился тревожным ропотом.

— Я не думаю, что это случится так скоро, — подал голос Лайер. — Ресурсы врага не безграничны.

— О каких ресурсах ты говоришь? — прозвучал от дальней стены голос самого старого советника сэра Тобиаса. Его грузная фигура выросла над столом. — Разве вы не видите, что творится вокруг? Даже стихии словно взбунтовались.