— В море есть работенка и похуже.

— Не сомневаюсь.

— А у тебя как дела? Довольна служебным ростом?

— Нагрузка не зависит от звания.

— Ну, ты его, по крайней мере, заслужила.

Кларк не стала отрицать. Вместо этого она отхлебнула чая и набрала на вилку творога. Ребус попытался вспомнить, сколько они проработали вместе… на самом деле, не так уж долго в исторической перспективе. Но в последнее время они виделись довольно редко. У нее был «друг», который жил в Ньюкасле. Уик-энды она часто проводила там. И все же иногда находила время позвонить ему или отправить эсэмэску, а он придумывал какой-нибудь предлог, чтобы им не встречаться, так толком и не зная почему, хотя на ее послания отвечал.

— Послушай, ты же не можешь откладывать это вечно, — сказала она наконец, взмахнув перед ним пустой вилкой.

— Откладывать — что?

— Ты собираешься о чем-то попросить.

— Попросить? Неужели старый приятель не может заглянуть просто так, чтобы поговорить?

Она разглядывала его, медленно жуя.

— Ну хорошо, — согласился он. — Речь идет о женщине, которая заходила к тебе сегодня рано утром.

— Салли Хазлитт?

— Салли — это имя дочери, — поправил он. — А ты говорила с Ниной.

— После чего она бегом понеслась к тебе? Откуда она знала?

— Что знала?

— Что мы были коллегами.

Ему показалось, что она хотела сказать «близкими коллегами». Но она предпочла просто «коллег». Точно так же как раньше употребила слово «гражданских».

— Она ничего такого не знала. Прежде наш отдел возглавлял некто Маграт — его-то она и искала.

— Искала сочувствия? — предположила Кларк.

— У нее двенадцать лет назад пропала дочь.

Кларк оглядела заполненное кафе, чтобы убедиться, что их никто не слышит, но потом все равно понизила голос:

— Мы оба знаем, что ей давно пора об этом забыть. Может быть, это уже невозможно. Но ей нужен доктор, а не мы.

Несколько секунд оба молчали. Кларк, казалось, потеряла интерес к тому, что осталось у нее на тарелке. Ребус кивнул, показывая на остатки еды.

— Это мне обошлось в два девяносто пять, — посетовал он. — Она, похоже, решила, что ты слишком легко от нее отмахнулась.

— Ты уж меня прости, но я не всегда милая и добрая в половине девятого утра.

— Но ты ее выслушала?

— Конечно. — И?

— Что «и»?

Ребус выдержал паузу. Мимо кафе спешили люди. Наверняка у каждого было о чем поплакать, вот только жилеток не находилось.

— И как расследование? — спросил он наконец.

— Какое?

— По той пропавшей девушке. Я думаю, об этом она тебе успела сказать…

— Она сообщила в приемной, что у нее есть информация. — Кларк вытащила из жакета записную книжку, открыла. — Салли Хазлитт, — речитативом проговорила она, — Бриджид Янг, Зоуи Беддоус. Эвимор, Стратпеффер, Охтерардер. Тысяча девятьсот девяносто девятый, две тысячи второй, две тысячи восьмой. — Она захлопнула книжку. — Ты не хуже меня знаешь, как все это призрачно.

— В отличие от картофельной кожуры, — возразил Ребус. — И да, я согласен: дело, судя по всему, призрачное.

Так расскажи мне, что к нему добавилось.

Кларк покачала головой:

— Только не при таком понимании.

— Ну хорошо, ничего не добавилось. Расскажи просто об исчезновении.

— Три дня назад. Так что есть большая вероятность, что она придет домой и спросит, с чего весь этот шум.

Кларк встала, подошла к прилавку и вернулась с утренним номером «Ивнинг ньюс». Фотография была на пятой странице: нахмурившаяся девушка лет пятнадцати с длинными черными волосами и челкой, почти закрывающей глаза.

— Аннет Маккай, — продолжила Кларк, — известная друзьям как «Зельда», это из компьютерной игры. — Она увидела выражение лица Ребуса. — Люди нынче играют в компьютерные игры, им незачем идти в паб и бросать в автоматы монетки.

— В тебе всегда была эта стервозная черточка, — пробормотал он, возвращаясь к чтению.

— Она села в автобус до Инвернесса — ехала туда на вечеринку, — продолжила Кларк. — Пригласил какой-то сетевой знакомый. Мы проверили — все сходится. Но она сказала водителю, что ей плохо. Тот остановился на заправке в Питлохри, и она вышла. Следующий автобус ожидался часа через два, но она сказала водителю, что, наверно, проголосует на дороге.

— До Инвернесса она так и не добралась, — сказал Ребус, снова глядя на фото.

«Надутая» — вот подходящее слово. Но на его взгляд, она переигрывала. Копировала стиль и выражение, а на самом деле была совсем другой.

— Как дела в семье? — спросил он.

— Не очень. Школу прогуливала, попадалась на наркотиках. Родители расстались. Отец в Австралии, мать живет в Лохэнде с тремя братьями Аннет.

Ребус знал Лохэнд: не лучший район в городе, но этот эдинбургский адрес объяснял, почему дело ведет Кларк. Он закончил читать, но газету оставил развернутой на столе.

— С мобильника ничего?

— Только фотография, которую она отправила какому-то знакомому.

— Что за фотография?

— Холмы… поля. Возможно, это окраина Питлохри. — Кларк смотрела на него. — Тебе здесь и вправду нечего делать, Джон, — проговорила она без всякого сочувствия.

— А кто сказал, что я хочу что-то делать?

— Ты забыл, что я тебя неплохо знаю.

— Может, я изменился.

— Может, и изменился. Но в этом случае кому-то придется опровергнуть слухи, которые до меня доходят.

— И что же это за слухи?

— Что ты решил восстановиться в конторе.

— Кому нужен такой старый пердун?

— Отличный вопрос. — Она отодвинула тарелку. — Мне пора возвращаться.

— И ты не оценила?

— Что я должна оценить?

— То, что я не затащил тебя в первый попавшийся паб?

— Вообще-то, нам не попалось ни одного паба.

— Наверное, дело в этом, ты права, — сказал Ребус, кивнув самому себе.

Когда они вернулись на Гейфилд-сквер, он открыл свой «сааб» и хотел было возвратить ей знак.

— Оставь себе, — возразила она. — Может пригодиться.

Затем она удивила его, обняв и клюнув в щеку на прощание, после чего исчезла в отделении. Ребус уселся в машину, положил знак на пассажирское сиденье и посмотрел на него.

ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.