- Не-а, но не волнуйтесь. Еще пару дней в офисе поживу и присмотрю что-нибудь, - отмахивается словно от ерунды. Жить вместе с семьей алкоголиков, ежедневно устраивающих дебоши за последнюю бутылку водки через стенку, совершенно невозможно. Как и старушкой, таскающей с помойки весь попавшийся под руку мусор. Полнейшая антисанитария в квартире, поделенной на несколько жильцов. У Ани там комната, положенная ей по наследству от бабушки, которой так и не оформили опеки над девочкой из-за возраста. Однако, это не мешало им общаться. Вот только бабушка умерла, оставив комнату, что перечеркнуло ее шансы получить жилье по закону, предоставляемого сиротам.

В конце концов, там ведь можно жить. Пусть соседи шумноваты. Так решила комиссия, им все равно что пьяный мужчина бросался с ножом на проживающих в этой квартире женщин.

- Я не волнуюсь, - убеждаю сам себя, постукивая по рулю. В салоне тишина, а на улице уже темно и загораются городские огни вдоль всей улицы. Ира давно ушла, но мы продолжаем сидеть в моей машине, поедая вредную пищу. По-хорошему можно подбросить девчонку обратно до нашего офиса, где она поселилась и живет последнюю неделю с момента моего нового клиента Дмитрия Сорокина. Второй мужчина, назначенный на время. Так и не явился. Передумал, но мне было все равно. Деньги пока есть, какая разница.

Филатова доедает свой ролл, тянясь за вторым и третьим. Понятия не имею, куда исчезают все эти углеводы. Доедаю картошку, допиваю кофе и собираю мусор в один пакет, бросая на заднее сиденье, заводя двигатель, отчего Чучундра затихает, пригревшись внутри. Мысль, которая вертелась у меня в голове последние несколько дней не дает покоя. Я о ней пожалею, однако отступать поздно.

-  Поехали, мартышка, - произношу со вздохом. – Заберем твои вещи.

Она выпучивает глаза на меня, ошарашенно открывая рот и второй раз за вечер роняет помидор на свою куртку.

- Куда это? – голос пищит на ультразвуке, отчего морщусь, выезжая, вливаясь в поток машин. Несмотря на кажущуюся ночь, люди вовсю куда-то спешат. Кто домой, а кто по магазинам или на свидания. Когда жизнь легка да беззаботна, совсем не замечаешь, как протекают годы.

- Роман Алексеевич, - голос Ани дрожит, будто она готовится заплакать, но девчонка не роняет ни слезинки, глядя на меня прямым взором. – Слушайте, я не буду больше мусорить, честно. Пара дней всего, найду место, мне Маришка обещала, ну подруга моя с детдома, если что пригреть, как только у нее парень уедет в командировку…

- Поживешь у меня на квартире, - грубо перебиваю, останавливаясь на красный, замечая светящийся баннер на рекламном щите об отдыхе в Тайланде. Мне бы сейчас точно не помешал. Открываю бардачок, роясь в документах, страховке, отбрасывая жвачку и вытаскивая наружу связку ключей. От вида брелка с черепашкой становится тошно, однако преодолеваю свою собственную неприязнь. Эти ключи для меня точно бомба с часовым механизмом, и я стараюсь быстрее передать ее в руки удивленной Чучундры, втягивая носом воздух, сцепляя зубы, вновь начиная отсчет про себя.

«Десять, девять, восемь…»

- Вы что, начальник? Сбрендили? С вами жить? – выдает Аня, сбивая с ритма, прикрываю глаза, затем трогаюсь с места, продолжая считать, стараясь абстрагироваться от ее голоса. – Знаете, это, наверное, неприлично типо. Прикиньте че ваши друзья подумают? А семья? Не-не, Роман Алексеевич, я конечно наглая. Но не настолько.

- Я там не живу, - грубо обрываю, сворачивая по проспекту. И спасибо, что ей хватает ума замолчать, не задавая больше никаких вопросов, потому что иначе бы просто сорвался. На терапию нужно время, но она на мне похоже не работает.

До офиса добираемся довольно быстро, забрав сумку и едем в сторону улицы Ленинградской. Приличный уютный спальный район с домами новой планировки. Дворы с новенькими детскими площадками, просторные квадратные метры, вся сантехника в идеальном состоянии, рядом школы, детсад, много различных кружков семейного досуга. Когда-то выбирая квартиру, мой взгляд упал на этот район из-за его кажущейся безопасности, доступности инфраструктуры и от работы было недалеко ехать. Офис рекламной компании, где я работал, находился совсем рядом. Моя жена работала дальше, до станции метро всего десять минут, однако из-за удаленности я всегда был дома на час-два раньше.

Мы думали, что такое место просто идеальное семейное гнездышко для молодой семьи. Получив ипотеку, просто с ума сходили от восторга, часто гуляя в парке неподалеку, мечтая, как будем всей семьей гулять тут каждый вечер. Возможно даже заведем парочку животных.

- Ох, Роман, здравствуй, - это первое, что я услышал, когда моя машина въехала в тихий двор. Кое-где прогуливались люди, возвращались домой отцы, матери, а бабушки вроде Ангелины Степановны собирались выгуливать напоследок собак. Вот с ней то и столкнулись у подъезда. Стоило припарковаться, выбравшись из салона. Проницательный взор скользнул по оглядывающейся Ане, затем вернулся ко мне, пока маленькая пучеглазая собачонка в ее руках, дрожала на зимнем морозе, поджимая маленькие белые лапки.

- Здравствуйте, - делаю вид, что ничего не произошло, будто все так и должно быть. Беру Анину сумку, шагая по дорожке, пока Чучундра озадаченно семенит за мной, постоянно оглядываясь. Вокруг куча клумб и деревьев. Летом тут всегда все утопает в цветах да зелени, но даже сейчас видно, сколь уютным кажется это место.

Всем кажется, кроме меня.

- Давно тебя не видела, - тепло улыбается соседка, продолжая сверлить нас взглядом, пока прижимаю ключ домофона к замку. Филатова первой исчезает в дверях, заходя внутрь светлого теплого подъезда. Оборачиваюсь, сцепляя зубы, стараясь дышать ровнее.

- Сдаю теперь, - бросаю отрывисто, намекая всем видом, что пора бы попрощаться. Однако стоит сделать шаг, как она говорит то, отчего у меня в груди все переворачивается:

- Мне очень жаль, что так получилось, Ром. Вы с Лерочкой были такой очаровательной парой, всем домом налюбоваться не могли. Молодые, влюбленные, кто же знал, что беда такая настигнет и не выдержит брак ваш, - причитает, а я пытаюсь справиться с захлестнувшими эмоциями через край. Все заброшенное в дальний чулан собственного подсознания лезет наружу. Порождая все новые и новые образы, отчего становится душно. Втягиваю носом воздух в легкие, но не могу выдохнут, будто что-то задерживает дыхание, не давая нормально функционировать дыхательному аппарату.

Ангелина Степанона продолжает говорить, теребя поводок своей собаки, будто не замечает ничего. Перед глазами все расплывается, даже ее шуба кажется какой-то шкурой огромного коричневого медведя в шапке с собакой. Словно я опять на антидепрессантах и у меня галлюцинации.

-… кто же знал, что она вот так с Ильей у вас дома, да еще через два года после смерти Катюшеньки…

- Хватит! – ору так, что стекла дрожат во всем доме. Где-то лает собака, немногочисленные жители оглядываются, а соседка замирает в испуге, сжавшись от моего бешенного взгляда. Сжимаю кулаки, стараясь выбросить к чертовой матери все эти слова, мысли и образы, невольно воскрешающиеся в голове.