Потом мы шли, то поднимаясь в гору, то спускаясь в долину, останавливались, молчали, любуясь природой, валялись в высокой траве и пили воду из горного ручья. Вечер свалился незаметно, как камень. Мы как раз подходили к очередному пригорку, покрытому густой растительностью. Пришлось снова покричать в поисках туристического лагеря (несмотря на подступающую ночь, найти его мне не хотелось!).

— Что ж, — сказала Лиза, — придется развести огонь и переждать тут до утра. Может быть, они найдут нас на обратном пути.

— Тебе страшно? — заволновался я.

— Мне? — Она рассмеялась. — Все страшное, кажется, со мной уже было. А теперь начинается только… прекрасное. Разве здесь не здорово?!

Лес в наплывающих сумерках, казалось, захлестывал нас синей густой волной, мы уже стояли в ней по горло. А потом его влажные запахи и таинственные звуки, которых утром и днем не было слышно, окутали нас с головой.

Я собрал сухие ветки и порадовался, что захватил несколько коробок со спичками. Роясь в рюкзаке, обнаружил и бутылку вина, о которой совершенно забыл.

— Мы спасены! — сказал я, как только костер разгорелся, а мне удалось протолкнуть пробку внутрь бутылки.

Мы нагребли целую гору сухой травы и уселись на нее перед костром.

— Только я не взял стаканов… — сказал я.

— Значит, придется узнать твои мысли, — улыбнулась она. — Знаешь, ведь если люди пьют из одной емкости — могут угадать мысли друг друга.

Хорошо, что было темно и костер не давал полного представления о цвете моего лица в тот момент — оно запылало похлеще огня.

Она сделала глоток, и ее губы моментально почернели — это было местное ежевичное вино, которого я не видел в городе.

— Какое вкусное! Настоящее, — сказала Лиза. — Я такого никогда не пила.

Я готов был завилять хвостиком и встать на задние лапки.

— Знаешь, мне всегда хотелось именно такого вина, — продолжала она, глядя в огонь. — Но мне казалось, что такие вина — в черных четырехугольных бутылках из толстого стекла — покоятся на пиратских кораблях, затонувших в море. Чудо какое! — Она сделала еще один глоток и протянула бутылку мне. — Ладно, угадывай!

Я выпил и начал «угадывать»:

— Ты приехала сюда, потому что… не можешь поехать в Испанию!

— Именно — в Испанию! — весело подтвердила она и воскликнула: — Волшебное вино! Давай дальше!

Я сделал еще один глоток.

— Тебе хочется огромный кусок отбивной с кровью, поданный на шипящей сковородке!

— С луком и крупной солью!!!

Я снова отпил из горлышка:

— Ты — ведьма! Ты — у себя дома!

Она громко засмеялась, и лес отозвался похожим звуком. Она протянула руку к бутылке:

— Достаточно! Теперь — я.

Глоток:

— Ты в меня влюбился!

Глоток:

— Тебе страшно.

Глоток:

— Ты весь дрожишь, потому что…

Я отобрал у нее бутылку и неожиданно для себя забросил далеко в кусты. Лиза снова засмеялась. Проклятое вино! Где я его купил? У какой-то сельской старухи, околачивающейся возле сельпо.

— Ладно, — сказала Лиза. — Давай попробуем заснуть, пока костер еще греет.

Она вытащила из своей сумки свитер, натянула его и свернулась калачиком на сухой траве. Я достал куртку, укрыл ее ноги и примостился рядом так, чтобы, не дай Бог, не задеть ее. Но разве здесь можно было заснуть?! Я подглядывал за ней сквозь ресницы и с удивлением видел, что она-то как раз заснула, будто бы лежала в теплой постели у себя дома. Огонь в костре еще похрустел несколько минут, пережевывая остатки дров, и окончательно умер. Я утонул в темноте и начал прислушиваться к звукам: а вдруг на нас выйдет медведь или волк? Мне нужно быть начеку! А еще мне было ужасно обидно лежать рядом с этой так быстро уснувшей девушкой… Она совершенно не принимала меня всерьез. Очевидно, я глупо вел себя весь день. Но я думал и о другом: я все равно не посмел бы к ней прикоснуться! Это уж точно.

5

К утру мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Это получилось случайно. Холод разбудил меня раньше и, обнаружив ее руки, трогательно сжатые в кулачки, на своей груди, я замер и сделал вид, что сплю. А потом действительно заснул еще раз (чего позже не мог себе простить!). Проснулся от какого-то движения рядом. Лиза сидела ко мне спиной и расчесывала волосы, потом медленно начала заплетать их в косу. И у меня сжалось сердце: мы жили посреди этого леса целую вечность! Мы давно уже были вместе, и этот утренний ритуал расчесывания косы я наблюдал всегда. Оставалось привычным движением притянуть ее к себе… Почему жизнь — не кино, которое можно смонтировать по своему усмотрению? Ведь так будет, скажем, через год, думал я, зачем же терять такое драгоценное время?!

Что бы сделал на моем месте Мишка, мой старый приятель, подумал я. Он бы сейчас как бы невзначай приобнял ее за плечи и сказал что-то типа: «Замерзла, крошка?» Ужас… И получил бы оплеуху. Или — не получил, если бы это была не она, не Елизавета Тенецкая.

Мне же оставалось только наблюдать, как ее проворные пальцы скользят между прядями волос. Потом она обернулась.

— Проснулся? Замерз?

— Немного. А ты?

— Ну ты же меня так хорошо грел всю ночь! — улыбнулась она. — Давай-ка сбегай за той бутылкой — согреемся. Не бойся, утром вино не действует!

Мне пришлось полезть в кусты и найти это заколдованное пойло. Лиза достала из сумки пачку печенья, и мы немного подкрепились.

Уже полностью собравшись и приведя себя в порядок, оглянулись на наше ночное пристанище.

— Никогда этого не забуду, — сказал я.

— Да, было здорово! — согласилась Лиза. — Теперь уж точно нужно как-то выбираться. И побыстрее. Уверена, нас уже ищут.

Но побыстрее все же не получилось. Мы шли еще полдня. На этот раз она устала, я вел ее за руку. Мы то поднимались, то спускались в надежде увидеть знакомую местность. Но лес кружил нас, как карусель.

Часам к пяти небо заволокло сизыми облаками и воздух наполнился сыростью, даже земля под ногами стала вязкой.

— Сейчас начнется буря… — сказала Лиза. — Нужно спуститься в долину.

И мы ускорили шаг. Спуск был крутым, но сквозь густые заросли мы, к своей радости, увидели дом и кинулись к нему. Во дворе суетился хозяин — мрачного вида мужик в закатанных до колен холщовых брюках, — он быстро сгребал сено, накрывая готовые скирды брезентом. Ему, конечно, было не до нас. Небо уже разверзлось, и оттуда пучками вырывались молнии.

— Пустите дождь переждать? — спросил я.

— Этот дождь на всю ночь, — буркнул мужик. — А у меня ночевать негде.

— Ну хотя бы в сарай! — Я кивнул в сторону деревянной постройки.