— Ой, да куда нам, семь классов церковно-приходской, — рассмеялся Слава.

— Не, не говори, ты же в этой письменной галиматье разбираешься? У тебя порядок с нарядами и списаниями.

— Приходится, некуда деваться! Знал бы ты, как мне все это осточертело!

— Не а, тут ты брат лукавишь, — покачал головой Игорь, искоса взглянув на него.

— Тебе это нравится.

— Вот что ты за человек! От тебя житья спокойного нет! Каждый раз приезжаешь и тыкаешь всех — у вас тут неверно, тут переделать, ужас какой-то, — расхохотался Слава, покрасневший после чая.

— Может ты и прав. Мне жена о том же говорила. Зять так вообще возню какую-то начал, дочка написала, что они меня выдвинули, вот. Приеду, буду разбираться.

— Ну, вот видишь, значит так и должно быть. Леха сказал, что у тебя еще прибавление в семье.

— Да, второго батыра доченька родила, а я тебе не говорил? Ой, я уж и забыл, кому еще не говорил!

— Да ничего, я гость редкий.

— Ох, ладно, уболтал ты меня. Пойду думать. Честно говоря, мне тут работать уже осточертело. Жена нашла пару вариантов дома, денег конечно меньше, но зато ты дома. Не хочу всю жизнь на ГМО прожить, устал, что ли, — он хлопнул Игоря по плечу и поднялся.

— Кстати, а куда это ты намылился? Уж не на свиданку ли?

— А тут можно назначать свидания? Не особо романтичное место, — попытался скрыть смущение Игорь, но щеки все же выдали его.

— Романтики тут хоть отбавляй. Пойдешь за концертный зал, туда, дальше вверх по склону, там такой вид, — ни одна баба не устоит!

— А где концертный зал? — оживился Игорь.

— Ну как где? Пройдешь дальше пятаки, там будет магазин, ну помнишь? Вот, чеши еще дальше до развилки, куда КАМАЗы сворачивают, а тебе налево, и там сразу почти концертный зал. Это был раньше дом культуры, красивый, с колоннами, не промахнешься. Ну а сразу за ним узенькая дорожка вверх. Кого заприметил, надеюсь не этих шлюх? — он махнул рукой на женское крыло.

— Нет, а почему шлюх?

— Так потому что шлюхи и есть. Берут по три-четыре рубля. Тьфу, что за женщины, им бы только бабло грести.

— Ты это серьезно? — удивился Игорь, вспомнив, как несколько раз слишком красноречиво на него смотрели трое размалеванных девах.

— Серьезно. Потом долго лечиться будешь. В этот корпус всех подрядчиков селят, чтоб культурная программа была под боком.

— Хм, не знал, я раньше в офицерском корпусе был, в этот раз все занято.

— Ага, там акционеров понаехало, то бухают, то в баню к шмарам ездят. Ладно, это не наша жизнь. Давай, завтра в смену?

— Да, завтра, что тут еще делать?

— И то верно! — они попрощались, и Слава вышел, захлопнув за собой дверь.

На условленное место Игорь подошел ровно в 12.30, успев прогуляться до старого дома культуры, и уже подготовленным идти на встречу. Слова Славы о романтике заставили его долго вспоминать опыт своей юности, и в итоге часовой борьбы у него вышла вполне ровная розочка из белого листа бумаги, теперь аккуратно лежащая в кармане безразмерной куртки.

Ветер с легкой снежной пылью бил прямо в лицо, и он отвернулся от входа в корпус, выискивая на небе редкие лучи зимнего солнца.

— Не красиво стоять к даме спиной, — раздалось сзади.

Он резко повернулся и увидел перед собой Катю, смотревшую на него все теми же чуть насмешливыми серыми глазами, которые сейчас казались ему скорее темно-голубыми. Он заметил слегка подведенные глаза и накрашенные ресницы, от этого сердце радостно сжалось, истомленное ожиданием.

— Привет, ветер, — сказал он и, немного помедлив, протянул ей бумажную розочку, прикрывая второй рукой от порывов нервного ветра.

— О, какая прелесть! — без иронии сказала Катя, ловко выхватывая цветок меховыми варежками и тут же пряча его во внутреннем кармане безразмерной куртки.

— А я смотрю, ты прямо гардемарин.

— Любовь и Родина едины! — поклонился он, и они оба расхохотались.

— Ну, пойдем, — Катя властно взяла его под руку. — Знаешь куда идти?

— Да, знаю, — сознался Игорь.

— Разведал уже? — усмехнулась Катя.

— Да, маршрут проверил.

— Ну, тогда веди.

До клуба они шли молча, ветер немилосердно хлестал по лицу, проезжающие на бешенной скорости груженные щебнем КАМАЗы обдавали их сладковатым угаром дешевой солярки. Он искоса посматривал на ее лицо, почти полностью скрытое капюшоном, открывавшим ему только покрасневшие от мороза щеки с острыми скулами и тонкий нос, который она периодически терла варежкой. Она замечала его внимание и колола ответными взглядами, слишком серьезными, но левый край рта выдавал ее, кривясь в еле сдерживаемой озорной улыбке.

— Вот, это и есть дом культуры, — сказал Игорь, подводя ее к высоким белым колоннам недавно покрашенного здания.

— Пойдем внутрь?

— Что, замерз уже?

— Пока нет. А тебе неинтересно, что там внутри?

Дверь оказалась закрыта, на стенде висела старая афиша, приглашающая на вечер самодеятельности, прошедший уже два месяца назад.

— Не судьба, пойдем обратно? — спросила Катя, быстро взглянув на часы в телефоне.

— Нет, рано еще. Пойдем, мне посоветовали одно место.

Катя не стала спорить, и он повел вверх по узенькой дорожке, начинавшейся сразу от здания клуба. Было видно, что по ней несколько дней никто не ходил, ноги вязли в снегу, а подъем становился все круче. Катя, казалось, не испытывала затруднений, когда как он уже чувствовал нарастающий тем сердца, непривыкшего к таким нагрузкам.

Вершина была усеяна невысокими соснами и редкими кустарниками, пройдя вперед по этому небольшому плато, они вышли к крутому обрыву. Перед ними открылась огромная чаша, обрамленная грядой невысоких холмов. Вдали слева виднелась вся клубах пара фабрика, ветер доносил глухие раскаты с карьера, оранжевыми букашками казались редкие КАМАЗы, снующие далеко-далеко по серпантинам дорог.

— Спасибо, — Катя повернулась к нему и сверкнула глазами на пробившемся сквозь тучи солнце.

— С меня ответ.

— Я сам не ожидал, — сознался Игорь. Он достал телефон и сделал панорамный снимок, потом перевел камеру на Катю, та недовольно поморщилась, но все же встала так, чтобы фотографу было удобнее.

— Теперь ты, — она достала свой телефон и долго вымеряла позицию, заставляя шевелиться то в одну, то в другую сторону. — Мне пора, завтра в смену, а я ничего не сделала, все проспала.

Игорь понимающе кивнул, Катя крепко взяла его под руку, и они стали медленно спускаться. Торопиться никто не хотел, растягивая обратную дорогу как можно дольше.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она, когда они вернулись к ее корпусу.

— Через неделю. А ты?

— Мне еще две недели и все. И все, —