***

— Владычица, — Инэрис глубоко поклонилась наставнице, сидевшей на троне, но в глазах её плясали озорные искорки. Инэрис могла быть чертовски вежлива, когда хотела, но Аврора не верила в эту вежливость ни на грош — слишком легко её воспитанница менялась в настроении.

И когда Аврора улыбнулась, причиной тому была не почтительность ученицы. Она смотрела на воспитанницу, которую не видела два года, и невольно восхищалась теми изменениями, что произошли в ней за время обучения в Ордене.

Инэрис стала выше, и Аврора подозревала, что стоит им встать рядом, как она окажется выше даже свое покровительницы. Она была стройна и изящна, но в позе её проглядывала уверенность хищной птицы, а руки лежали на рукоятях оружия, висевшего на поясе с небрежной уверенностью умелого бойца — без кичливости, присущей юнцам. У левого бедра Инэрис виднелась витая гарда церемониальной сабли, у правого — простая и чуть потёртая рукоятка скорчера.

— Приветствую тебя, — сказала Аврора с улыбкой и чуть склонила голову.

Инэрис тоже кивнула — уже не столь формально — и серебристые пряди её волос перекатились через плечи, на миг скрыв лицо. Изящным движением Инэрис выпрямилась и отбросила волосы назад.

— У вас будет время обсудить со мной новости, моя госпожа?

Говорила Инэрис без той прежней детской непосредственности, которая запомнилась Авроре по их предыдущей встрече, но голос её был всё так же звонок. Он разрезал удушливый воздух тронного зала, и не думая проявлять почтение к вековой тишине.

— Через десять минут. Вы знаете, где меня ждать.

Инэрис поклонилась ещё раз и покинула зал, не обращая внимания на пристальное внимание придворных. Она была в фаворе всегда — и всегда получала в награду эти цепкие взгляды и смешки за спиной. Она и сама готова была от души посмеяться над трусостью тех, кто не смеет говорить ей сплетни в лицо.

***

— Аврора! — стоило владычице переступить порог летней веранды, как Инэрис бросилась ей на шею, напрочь забыв про формальности.

Аврора рассмеялась и, обняв девушку, похлопала её по спине, но тут же отпустила.

Инэрис улыбнулась, вмиг став такой же живой, как раньше.

— Я так по тебе скучала, — сказала Инэрис, отстраняясь и разглядывая лицо наставницы, — а ты совсем не изменилась. И это место тоже. Такое чувство, что время застыло в твоём дворце.

Аврора усмехнулась и подмигнула.

— Отчасти это так. Ну, ты нашла, что искала?

Лицо Инэрис озарила счастливая улыбка. Она отвернулась, подошла к парапету и посмотрела на парк, ступенями уходящий вниз к берегу Звёздного Моря.

— Не знаю, — сказала она задумчиво, — видишь ли… У меня появилось ещё больше вопросов.

Аврора подошла и положила руку на плечо Инэрис.

— Девочка, посмотри на меня.

Инэрис повернулась, и Аврора вгляделась в глаза, вобравшие в себя синеву моря, плескавшегося далеко внизу.

— Ты не жалеешь, что захотела узнать тайны Ордена?

Инэрис покачала головой серьёзно и грустно.

— Нет, Аврора, не жалею. Я хочу идти вперёд зрячей.

— Ты обвиняешь меня?

— Нет… Думаю, ты делала то, что была должна.

— Хорошо, — Аврора с трудом скрыла облегчение, — тогда есть ещё кое-что… что нам не следует откладывать.

— О чём ты?

— Сегодня Герцог Аркана даёт бал. Я хочу, чтобы ты пошла туда со мной.

Инэрис наморщилась на секунду, но тут же спрятала недовольство под маской учтивости.

Аврора, впрочем, успела разглядеть лёгкую рябь, пробежавшую по её лицу, и сказала:

— Так нужно, ученица. Ты должна познакомиться… кое с кем.

Глава 2. Бал лилий

Тихая музыка разливалась над густой зеленью парка при летнем дворце дома Аркан. Герцог Эндимион стоял на веранде, разглядывая пары, кружившиеся по мощёной мрамором площади под звуки вальса.

Эндимион не был противником науки, технологий и новой моды, но свой дом он видел только таким — с колоннадой, обрамлявшей широкое мраморное крыльцо, и колесницей древних богов, украшавшей фронтон.

Его редко осмеливались спрашивать, почему музыка на его балах только живая, а единственное освещение составляют факелы и звёзды. Когда же кто-то всё же задавал этот вопрос, старик отвечал с усмешкой:

— Я слишком стар, чтобы пускать в свой дом новую жизнь.

Он лгал, конечно, потому что в доме его были все удобства, придуманные в Империи, а мраморная колесница на фронтоне значила для него не больше, чем набор оловянных солдатиков, который он подарил внуку на десятилетие. Эндимион знал всех трёх богов, изображённых на колеснице, в лицо, и знал, что никогда они не были богами. Но что-то было в этой атмосфере, умершей задолго до того, как началась его молодость, что он хотел погружаться в неё снова и снова.

Дезмонд стоял рядом с ним и тоже смотрел на пары, кружившиеся по площади. Он не питал особых чувств к традициям, но любил своего деда и никогда не спорил с его желаниями, если мог их удовлетворить. Женитьба была одним из таких желаний, и она вызвала у молодого виконта куда меньшее беспокойство, чем обучение — он никогда не видел себя военным, а вот то, что рано или поздно ему придётся вступить в брак, знал всегда. Надежда, что его нечистое происхождение на сей раз сыграет ему на руку, была невелика — женили всех, даже бастардов, рождённых от прачек, потому как каждый подобный брак укреплял позиции дома и позволял завести новых союзников.

Эндимион не говорил, кто именно предназначен внуку в супруги, а Дезмонд не спрашивал, потому как до самого начала бала не осознавал до конца, что ему предстоит. И только теперь, увидев воочию множество гостей, невольно начал гадать, кто же из этих девушек уготован ему в жёны.

На балу Лилий не было некрасивых людей. Те, кто бывал здесь, уж всяко имели средства и возможности обеспечить себя отличными внешними данными — на них работала вся немалая индустрия косметологии, пластической хирургии, кибер-имплантации и бионической селекции Империи Тысячи Солнц. Здесь были только те, кто держал в своих руках хотя бы маленький, но кусочек власти, и только те, кого Эндимион хотел видеть в друзьях. Некоторое количество гостей Дезмонд мог бы отсеять ввиду того, что они уже состояли в браке — но и только. Большинство присутствующих были дебютантами и дебютантками, и имён их Дезмонд ещё не знал.

Взгляд его неустанно обшаривал толпу в поисках той единственной, пока он не уловил краем глаза движение и не повернулся к лестнице, ведущей на веранду.

Дезмонд мгновенно согнулся в поклоне, исподлобья разглядывая важных гостей,