были отцовские варежки с красивым рисунком оленя и всякими расписными узорами.

— Здесь каждую зиму так холодно? — не унимался Уильям.

— Нет. Бывает и теплее, и холоднее. Россия же.

— Россия… — тихо произнес он и, придвинув ладони ко рту, стал их греть.

Тогда я уже не выдержал: вскочил с качели, стянул с себя варежки и, подойдя к Уильяму, грубо натянул варежки на его руки.

— На! Заколебал меня уже.

А руки-то и вправду были ледяные. Я на мгновение замер, то ли прощаясь с варежками, то ли жалея Уильяма — сам так и не понял.

— Отцовские, — только и сказал напоследок, а после резко отдернул руки и заснул в карман. — Береги их.

— Руки или варежки? — хихикнул Уильям.

Мне было несмешно. Его беззаботная улыбка напомнила Женьку, такую же жизнерадостную и активную. Я решил промолчать.

Уильям высунул язык и стал ловить снежинки, совсем как ребенок.

— Вкусно? — почему-то язвительно спросил я.

Уильям убрал язык обратно в рот.

— Буду беречь, — радостно ответил он.

Тут же, как и у него, у меня появилось желание уточнить, что именно он собирается беречь, но всё-таки не стал.

Я перекинул лямку рюкзака повыше и уже собирался уходить, но не тут-то было: мои ноги перестали меня слушаться.

— Знаешь, в этом году зима такая холодная, как бы ты не замёрз, — Уильям взял меня за руки и, встав с качели, подошёл почти в плотную.

Он стал пихать мои руки в свои карманы, а я же в свою очередь пытался отдернуть их, оттолкнуть Уильяма. Но всё тщетно. Даже они меня не слушались.

— Да не замёрзну я! Только отъебись!

В этот момент я был похож на беззащитного щеночка, которого насильно утаскивают с собой злые руки.

— Я вообще слепой. Ничего не вижу. Но для того, чтобы разглядеть твою красоту, мне глаза не нужны.

Его слова напомнили мне какие-то смазливые и жутко кринжовые подкаты с какого-нибудь паблика в ВК по неудачным подкатам (так он бы и назывался, отвечаю). После этого он закрыл глаза и потянулся ко мне, как в сцене с поцелуем.

Зрение на мгновение исчезло. Тепло у носа, дрожь.

Я сразу же проснулся в холодном поту. Рядом со мной спала Женька и была пара грязных пакетиков от пирожков.

Только более проснувшись, придя в себя и сев на край кровати, я заметил, что диск с «Перемоткой» до сих пор играет. Похоже, оба внезапно вырубились.

— «Я увидел сон — ты улыбалась мне… я увидел сон — ты улыбалась мне… я увидел сон — ты улыбалась мне…» — всё повторял и повторял голос Олега*, будто именно мне.

Прислушавшись, я сразу вспомнил Уильяма и его улыбку, похожую на Женькину. Во сне, конечно же. При мне он никогда в жизни не улыбался. И что вообще за сны такие? Девушку у меня увел, так ещё и в сны лезет!

Я резко встал с кровати и направился к балкону, предварительно взяв пачку «Winston»** из родительского кармана куртки. Только тогда я ощутил, насколько сильно вспотел: вся рубашка прилипала к спине.

Уже там, на балконе, взглянув на время, я понял, что проснулся за час до будильника.

*Олег Лопаев — солист группы «Перемотка».

*Популярная марка сигарет.

Глава 7

Договор

Уже этим утром, несмотря на ранний подъём Кристофера, он умудрился опоздать на первый урок.

Через пятнадцать минут от начала двери со скрипом отворились, а за ней показалось лицо Кристофера.

— Простите за опоздание… — пробормотал он себе под нос и, не дожидаясь разрешения, прошел в кабинет.

— Одиннадцатый класс! Вы, молодой человек, должны были уже научиться грамотно распределять свое время и не опаздывать! — завозмущалась учительница, но всё же спокойно продолжила вести урок.

Кристофер сел за свою парту и, достав листок с ручкой, зациклил взгляд на одном лишь Уильяме. Тот, в свою очередь, спокойно сидел и что-то записывал.

Весь урок Кристофер просидел, почти не моргая и не отводя взгляда от Уилла. В какой-то момент слепой несильно вздрогнул, остановился. Одноклассница, сидящая рядом с ним за одной партой, конечно же, заметила это. Они зашушукались. После этого девушка, как бы невзначай, оглянулась на Кристофера и что-то передала Уильяму. «Почувствовал!» — усмехнулся Крис. Слепой выпрямился, поправил рубашку, волосы и остался сидеть так остаток урока, и вовсе, временами, не шевелясь. А когда урок закончился, и прозвенел долгожданный звонок, Кристофер свалил всё в рюкзак, подошёл к Уильяму со спины и прошептал чуть ли не в самое ухо:

— Жду тебя у толчка, а не придёшь — пеняй на себя, — но тут же смягчился, заговорив уже погромче. — Парой ласковых нужно перекинуться.

После этого он ушел.

Уильям, конечно, не хотел туда идти, но в школьной уборной было значительно лучше, чем на заднем, безлюдном дворе школы. Можно будет хотя бы позвать на помощь с шансом, что тебе реально помогут, ну, или же просто быть уверенным в присутствии ещё кого-то. Кого-то, кто обязательно спасет его, предотвратит драку или позовет на помощь.

На самом входе Кристофер захлопнул дверь и загнал Уильяма в угол.

— Вкратце, такая ситуация: директриса назначила меня твоим круглосуточным помощником. И как понимаешь, быть твоим поводырем я не собираюсь, но если с тобой что-то случится — меня выгонят из школы. Поэтому предлагаю: я не трогаю тебя, ты — меня, я тебя защищаю, если кто нарываться на тебя начнет, а ты взамен не выдаешь ничего директрисе и не раздражаешь, — он протянул руку. — Идёт?

Уильям сначала растерялся, а потом на несколько секунд задумался, что, по всей видимости, не понравилось Кристоферу.

— Слышь, Шекспир, у тебя выбора особо не было: либо я бы тебе вмазал и вылетел, либо оставил в покое, и никто из нас не пострадал, плюс предложил помощь, и ты ещё выбираешь?

— Идет, — ответил слепой, то ли испугавшись, то ли спокойно приняв выгодное решение сам.

Кристофер опустил руку, так и не дождавшись рукопожатия.

Уходя, он бросил через плечо менее грубое, чем обычно, «отлично» и скрылся за углом. Только тогда Уильям выдохнул с облегчением, ведь в этот раз всё закончилось хорошо.

Глава 8

«Защитником я прихожу на суд, чтобы служить враждебной стороне»

Уильям Шекспир. Сонет 35

Вся оставшаяся неделя прошла спокойно. Кристофер, как и обещал, не трогал Уильяма. Его вообще не трогал больше никто: парни не лезли драться, а все девушки, кроме Светы, внезапно отвернулись. Точнее,