«Через 15 минут она уже не дышала! – поднял указательный палец врач, – Вы, что, не знаете, как первую помощь оказывать – перевернуть, на колено положить, дать воде выйти, искусственное дыхание, наконец – в каждом фильме показывают. Эх, поколение галлографики – вы если книги не читаете, то хоть экшены о зомби в своих очках смотрите – по ним учитесь. Ладно, что уже говорить!.

Женщина ревела в потолок, и трясла дочь:

– Девочка моя! Ну, как же теперь, что же теперь?!.

– Вы понимаете, что отдадите сейчас огромную сумму, а результата не будет? Его не будет, поймите – устройте лучше ей достойные похороны!, – отрезал Валеревский и посмотрел на молодого отца, который стоял у дверей и держал в руках портмоне.

– Может, больше надо? Павел Анатольевич – у меня деньги есть, это не проблема!

– Виктор! Да знаю я, что у вас в думе денег полно! Мне с этой суммы придет процент, которым вы ужинаете в барах. Остальное на развитие лаборатории. На зарплату сотрудникам. Вот этим! – сказал Валеревский, указывая пальцем на Богомольского, который сидел за столом, в который раз перечитывал свидетельство о смерти Никитиной Анастасии Сергеевны, и прятал слезы от циничного взгляда врача.

– Я не буду…я не могу. Но не будет ничего, поймите! Может разница в час-два…и было бы воскрешение! Но тут прошло почти двое суток!

– Но мы не знали, что вы есть! – сказали в голос обезумевшие родители.

Валеревский положил ребенка на кушетку и стал рассматривать. Богомольский вышел из кабинета, потом зашел и беспокойно произнес:

– Павел Анатольевич, там Сабитова еще. Ситуация сложная. Денег не хватает. Там всего 500 тысяч рублей. Но она просит – рыдает, говорит, все отдаст через неделю – кредит надо оформить. Напишет расписку.

– Ну да…, пусть подождет тридцать минут.

– Прошло 16 часов после смерти ее 15-летней дочки. Ее изнасиловали и убили – там тело все в синяках.

– Опусти подробности, Богомольский. Подготовь лучше операционную.

Валеревский посмотрел в стеклянные глаза девочки, потрогал ее руки, ноги, перевернул на живот. Затем нашел несколько трупных пятен. Сделал на них надрез.

– Нет… Очевидно, что невозможно ничего сделать!».

Молодая мать упала на пол к коленям Валеревского.

– Катя, умоляю тебя, встань! – сказал ей муж холодно.

Валеревский отнес девочку в операционную. Родители последовали за ним. Мужчина положил на стол чек на 18 тысяч долларов. Врач сделал привычные манипуляции. Девочка лежала, не двигаясь. Мать тихонько выла на кресле, выплакав все слезы. Чуда не произошло.

Отец вышел из операционной, постоял у ее дверей и подошел к женщине лет сорока с растрепанной косой, которая плакала у кабинета:

– Сабитова?

– Да…, – сказала женщина и протянула руку, Ангелина Сабитова. А Вы, простите кто? Врач Павел Анатольевич?

– Я не врач, я пациент. Это чек – я прошу.

– Что это? Деньги?.

– Да, возьмите. Возвращать не надо. Вам нужнее.

Женщина взял чек в руки, рассмотрела его… потом взяла руку мужчины и прижала к губам.

– Спасибо. Дай Бог здоровья вам и вашим детям.

– Нет у нас детей. Не успели мы.

Решетовы встречали 24-летнюю Мадину во Внуково с рейса Нью-Йорк-Москва. Мадина вышла из дверей и помахала рукой отцу. Решетов сразу заметил дочь и кинулся ее обнимать. Лена шла рядом.

– Как хорошо, что ты прилетела.

– Что тебя заставило вырвать меня с работы? Папа! Как ты поправился! Лена, ты что за папкой не следишь? – взглянула падчерица на Елену. Та вымученно улыбнулась.

В ресторане Решетов заказал целый стол вкусностей – фаршированного гуся, марсельской ухи, плато из морепродуктов, свежевыжатого мандаринового сока, вино Masi, «Campofiorin» 2010 года.

– По какому поводу такой праздник? – Мадина положила себе в тарелку омара и сделала глоток вина.

– Умер я. И воскрес. Лена меня воскресила до полудня завтрашнего дня.

Мадина рассмеялась, а потом наклонилась к папе.

– А если серьезно?

– Серьезно! – ответил ей отец.

Елена все рассказала Мадине постепенно, чтобы она успела все понять и принять порциями – что ее папа умер, что потом Лена обратилась в лабораторию, сняв деньги с его карты, что позвонили ей, когда отец снова стал живым. «Снова стал живым…», – вертелось в голове Мадины. Как можно вновь стать живым, и еще на два дня, а потом снова умереть?! Женщина не могла во все это поверить, хотя и очень старалась, в конце концов она напилась до поросячьего визга, нагрубила официантам, облилась вином и когда Станислав принес дочь домой, она уже не помнила себя.

Мадина пришла ночью на кухню. Там у окна сидела Елена, она не спала вообще, рассыпала соду по пустым кружкам…

– Хочешь кофе? Так люблю, когда он холодный. Папа только что уснул. Он не мог… говорил времени нет спать, но я думаю – час ему не помешает. Он еле стоит на ногах. Вдруг это произойдет раньше 12-ти?.

– Ты оживила его, чтобы сознаться в том, что изменяла ему последние 5 лет? Совесть жить мешает? – выпалила Мадина и налила себе кофе.

– Я оживила его, чтобы у него был шанс посмотреть еще раз на этот мир, увидеть тебя…, – чуть смутившись, произнесла Елена.

Яна рассматривала себя в зеркале. Ее мать улыбалась. Ее дочь снова была жива, только ей жутко не нравились ее огромные синяки и кровопотеки.

– Ты всю дорогу молчала, где мы были? Это здание похоже на больницу. Тогда почему мне так плохо и голова кружится? Меня не долечили?

– Моя любимая девочка! – Ангелина обняла дочь крепко-крепко и стала тихо плакать.

Когда Ангелина вдоволь выплакалась, она рассказала Яне все, как было с самого начала – как она нашла ее мертвой у гаражей, как принесла домой побитую, в крови и с гематомами по всему телу, как отвезла к доктору Валеревскому. А дальше просто не смогла рассказать.

– Ты хочешь сказать, что я уже была мертвой, поэтому так ужасно выгляжу? Как такое возможно?…, – плакала Яна и сморкалась в салфетку.

– Вильяма из Лондона помнишь, который приехал сюда на обмен? – спокойно спросила женщина.

– Да, его разорвало пополам в машине от удара – ты смотрела новости, маам! Причем тут это?.

– В него влюбилась Алсу, на два года старше тебя в соседнем доме живет. Мы с ее мамой хорошо дружили.

– Лана Викторовна, ну…

– Алсу была в таком отчаянии. Она пришла ко мне после аварии и ревела, а потом призналась, что собирается оживить Вильяма…

– Оживить?!.

– Об этой процедуре сказала ее мать перед смертью – она работала в этой лаборатории в электронной регистратуре и знала, что там делают в этой операционной.