Действительно: светлое, круглое, прекрасное и загадочное. И неповторимое.

Она как раз заканчивала мастерить на голове матроса шапочку Гиппократа и слегка прижала плечо подопечного вниз, когда тот попытался вскочить, увидев орлы на погонах входящего адмирала. Которого и одарила неласковым взглядом тех самых «пронзительно синих»…

– Добрый день, Эдуард Эмильевич.

– Разрешите представить – Елизавета Сергеевна Фролова, наша лучшая из сестер. Адмирал Эбергард.

– Андрей Августович Эбергард, – Киселев мгновенно сориентировался и беспощадно сплагиатил фразу Макарова из своего любимого «Порт-Артура».

Доктор иронически улыбнулся словам моряка, но промолчал.

За «Снежной Королевой», как за глаза называли Фролову в госпитале, не пытался ухаживать очень редкий представитель мужского пола из всех, кто встречал в стенах заведения эту женщину. Чуть ли не все врачи и фельдшеры на первых порах пробовали завоевать ее внимание, не говоря уже об офицерах флота, что пребывали здесь в качестве пациентов. Даже некоторые кондукторы иногда пытались заигрывать с очаровательной сестрой…

Женщина сдержанно поклонилась адмиралу и продолжила перевязку.

– Как же тебя угораздило, братец? – Андрей судорожно искал повод, чтобы задержаться.

– Дык! Ваше превосходительство!.. – Матрос попытался вскочить…

– Сиди и молчи! – неожиданно резко прикрикнула сестра милосердия. – А вас, ваше превосходительство, прошу не мешать. Еще минута, и можете расспросить Тихона о происшествии, но не сейчас.

Голос у нее на удивление приятный. Даже строгий тон его не портил.

– Не советую спорить, Андрей Августович, – весело прошептал на ухо Кибер, – ее даже я побаиваюсь: женщина-кремень.

– Ничего, потерплю, – так же на ухо ответил Эбергард. – Такие женщины могут себе позволять командовать нами, вне зависимости от чинов и должностей.

На самом деле Андрей был несказанно рад появившемуся поводу задержаться. И совершенно не из-за возможности расспросить матроса о подробностях ситуации, когда он получил свою травму. Проблема «штатная» – угольная погрузка всегда «чревата», авральная – тем более. А сам характер травмы являлся, конечно, неординарным, но вполне представляемым: шарахнуло парня по голове вскользь, сорвало кожу с черепа… Хорошо еще, что на затылок пошло, а не на лицо…

– Эдуард Эмильевич, – прервал общение адмирала с раненым голос Фроловой, – моя смена завершилась, так что, если нет ничего срочного, прошу разрешения закончить работу и пойти домой.

– Благодарю вас, Елизавета Сергеевна. Можете быть свободны.

– Сударыня, – не замедлил воспользоваться случаем Андрей. – Позвольте, Черноморский флот, в благодарность за неоценимую помощь, которую вы ему ежедневно оказываете, доставит вас домой на автомобиле?

Что сестра милосердия, что главный врач госпиталя посмотрели на командующего с некоторым изумлением: с каких это пор адмиралы стали подвозить до дома медицинских работников среднего звена?

Киселев в теле Эбергарда слегка смутился, но потом попер вперед по принципу «наглость – второе счастье»…

И вообще: «Жираф большой – ему видней…»

– Так что, Елизавета Сергеевна, не откажете старому моряку в праве оказать небольшую услугу достойному служителю Эскулапа и просто очаровательной женщине?

– Не откажу! – весело ответила Фролова. – С удовольствием прокачусь до дома на автомобиле. А это не скажется на боеспособности нашего флота?

– Ни в коем случае. Машина у главного входа. Сколько вам понадобится времени, чтобы закончить здесь со всеми делами?

– Не более пяти минут.

– Ждем вас.

Пять минут, разумеется, растянулись на все пятнадцать, но дочери Евы всегда являлись и остаются таковыми – если одна из них определяет отрезок времени, через который она обязуется находиться в точке «А» для… Неважно для чего… То это время можно смело множить на три. И это по самым скромным прикидкам…

– Я не заставила вас долго ждать? – лучезарно улыбнулась женщина, подойдя к автомобилю.

– Нисколько, – вежливо отозвался адмирал, – я как раз имел возможность выкурить папиросу – ведь не в вашем же присутствии…

– Благодарю, что об этом подумали.

– Прошу, сударыня, – Андрей указал на распахнутую дверцу авто.

Женщина поднялась и устроилась в кресле слева, Эбергард не замедлил занять свое место, и машина тронулась.

– Вам куда?

Вообще-то этот вопрос выглядел сильно запоздалым, но в данный момент самым логичным.

– А если я живу в Балаклаве? – лукаво посмотрела на адмирала женщина. – Доставите?

– Елизавета Сергеевна, не считайте военных, и меня в их числе, полными дураками. Из Балаклавы вы бы не могли добираться до госпиталя каждый день. И обратно. Может, не стоит продолжать эту пикировку?

– Может, и не стоит…

Автомобили того времени рычали и фырчали так, что можно было не особенно опасаться на предмет того, что флаг-офицер с переднего сиденья сколько-нибудь внятно расслышит разговор на задних…

– Тогда зачем вы об этом?

Андрей почувствовал себя припертым к стене. Соображаловка отказывалась выдать хоть какой-нибудь приемлемый ответ. Но спасение нарисовалось прямо на тротуаре. Вдоль пути следования.

Некий матрос имел наглость прогуливаться с особой женского пола «под ручку».

Да еще и на пути следования командующего флотом…

Эбергард, из глубины подсознания, немедленно долбанул Киселева на предмет вопиющего нарушения устава…

– Останови-ка мотор возле того обормота с барышней, братец, – приказал адмирал шоферу. – Извините, Елизавета Сергеевна, придется самолично сделать внушение разгильдяю…

Егор Мордвинов прекрасно знал, что за хождение с женщиной под руку он мог получить «месяц без берега» или двое суток карцера. Но на данной улочке шанс встретить офицера был минимальным, а очень хотелось продемонстрировать своей зазнобе, что ради нее он может и на устав поплевывать. Нормальное, в общем, явление для любого добивающегося внимания особы прекрасного пола.

Звук подъезжающего со спины автомобиля, хоть и не сразу, донес до извилин матроса информацию о надвигающейся опасности, но было уже поздно.

А когда из скрипнувшей тормозами машины поднялся аж целый адмирал… Да не просто адмирал, а командующий флотом…

Душа не просто ушла в пятки – провалилась до центра Земли.

– Кто таков?

– Гальванер крейсера «Память Меркурия» Мордвинов, ваше превосходительство.

– Какой год служишь?

– Третий, ваше превосходительство.

Андрей видел, что у нарушителя устава стали подрагивать коленки.