Рядом повернулся на бок Луис, притянул ее в тепло своих рук. Алаис вздохнула, пригрелась и быстро уснула. И больше этой ночью ей ничего не снилось.

* * *

Магистр Шеллен смотрел на юношу, стоящего в дверях каюты.

Он сам?

Элайна?

Нельзя сказать, что Далан похож на кого-то из родителей, но лучшее он от них определенно взял. Светлые волосы и глаза матери, отцовские черты лица.

– Вы меня звали?

– Да… Далан. Я могу тебя так называть?

– Можете.

– Прошу, присядь рядом. Я встал бы, но пока мне тяжело.

Далан взмахнул рукой. Прошел в каюту, присел на стул рядом с койкой.

– Лежите. Мать мне не простит, если с вами что-то случится.

– Как она?

– Чуть с ума не сошла, узнав о вас. Рвалась на выручку, мы ее не пустили. – И, заметив недоуменный взгляд Шеллена: – Алаис сказала, что она, с ее несдержанностью и любовью, все дело завалит. Ехать должен тот, кто думает головой, а не сердцем.

– Как ты? – не удержался Шеллен.

– Хотя бы как я.

А чего он ждал? Любви? От сына, который даже ни о чем не догадывался?

– Я виноват перед тобой.

Далан пожал плечами.

– Возможно. Но не передо мной. Алаис объяснила, что иногда так получается. Мать все устраивает, отца тоже, они любят всех своих детей, но раз уж так сложилось… Жизнь не похожа на прямую линию. Главное – не соблюдение приличий. Главное – не сделать никому больно.

– Алаис… тебе она нравится?

Шеллен хотел спросить о другом, но как-то вырвалось. Все же Карнавоны и Атреи – это не то сочетание…

– Она мне спасла жизнь. Она умная, сильная, она… настоящая, если вы об этом. И я в нее не влюблен. Но моей будущей жене придется плохо, потому что я буду сравнивать.

Далан улыбнулся легкой улыбкой, и Шеллен вздохнул с облегчением. Когда любят, так не говорят. Нет, сердце мальчишки Алаис Карнавон не затронула, и это к лучшему. А вот разум…

Она не стала возлюбленной, она стала учителем. Хорошо ли это?

– Все правильно. Если бы она тебе нравилась как женщина, все было бы плохо.

– Это вы про кровь?

– Да.

– Но ведь дети – не обязательное условие?

– Для тебя – обязательное. Ты ведь последний из Атреев, не считая меня.

Далан сморщил нос.

– А вы не можете сделать кому-нибудь еще парочку? В запас?

У Шеллена форменным образом отвисла челюсть.

– Что?

– Неохота мне быть Атреем. Я Шедер, мой отец – Арон Шедер, купец из приморского городка, и меня все устраивает. А ваши герцогства, все эти проблемы… нет, не хочу.

– Иногда у нас нет выбора. Я рад, что Арон хорошо к тебе относился…

– Я никогда не думал, что я – не его сын. Он никогда не давал мне это почувствовать. И я люблю его как родного отца. Как единственного отца, который у меня есть.

Сказано было четко и прямо. Шеллен выдержал взгляд серых глаз, покачал головой.

– Я знаю, что не достоин ни твоего доверия, ни твоей любви. Знаю, что разменял все это на старые манускрипты. И все же… ты – единственное, что у меня есть. И я хотел бы передать тебе наследство Атреев.

– Разрушенный замок?

– Нет. Титул, право крови и право рода.

– Посвящение? Что-то не хочется мне плавать невесть где с сомнительными китами.

– Это всегда проходит по-разному. Не обязательно именно так, как ты сказал. Ты ведь говоришь сейчас про Карнавон?

– Луису тоже пришлось несладко.

– Он рассказывал, в чем состоит испытание?

– Да.

– Но, наверное, не упоминал, что для безродного оно тяжелее?

– Что значит – для безродного?

– Потомки рода Лаис пытаются вернуть родовую магию. Они не проходили посвящение уже несколько поколений. А мы, Атреи…

– Вы, Атреи.

– Мы, Далан. По крови ты все же Атрей.

– Я этому не рад.

– Но ты достоин этой крови.

– Забавно, что вырастил меня купец, – бросил мальчишка. – Либо купцы с тех пор поднялись в цене, либо кровь снизила запросы?

Шеллен скрипнул зубами. Далан не отвергал его впрямую, но и на контакт не шел.

– Постарайся понять меня…

– Да все я понимаю. Но не хочу.

– Ни у меня, ни у тебя нет выбора. Если ты знаешь о своей крови, ты уже обязан. Вот как Лаис и Карнавон спасали меня, даже против своего желания.

Далан вздохнул.

– Знаю. Поэтому и говорю – если в ближайшие десять лет не найдется другого пути, Ирион с ним, приму я ваше наследие. А если найдется… не хочу! У меня своя жизнь, свои планы…

Это было лучше, чем ничего, и Шеллен согласился.

Десять лет – серьезный срок, много воды утечет, может, и Далан передумает. И начинать работать над этим надо прямо сейчас.

Шеллен вздохнул, откинулся на подушки.

– Я понимаю, что не слишком приятен тебе, но… расскажи мне о матери, пожалуйста? Я волновался за Лайни и за тебя.

Давлан покосился на дверь, но сдержался.

– Можем позавтракать вместе, и я все расскажу.

– Спасибо. Это будет… весьма снисходительно с твоей стороны.

Далан только махнул рукой.

– Пойду схожу за едой.

И выскочил из каюты. Шеллен поглядел вслед сыну.

Что ж, из плюсов – Далан молодец. Он может принять наследие, он может передать его дальше, он умен и умеет себя вести.

Из минусов – наследие ему просто не нужно. Но это как раз преодолимый минус.

И Шеллен, отбросив в сторону недовольство, принялся разрабатывать планы по приручению сына.

* * *

Недовольна была и Алаис.

– Что это значит, тьер Арьен?

– Я считаю, что вам нужно побывать на Маритани. А остальное – потом.

– Что мы забыли на Маритани? – Луису тоже хотелось иного. Побывать в Лаисе, в Карнавоне, но уж точно не на острове. Стоял тот и еще постоит. Подождет…

– Я считаю, что вам нужно поговорить со старейшинами.

– Старейшинами?

– Ваша светлость, я маританец и капитан, но я не могу, не имею права объяснить всего. – Будь Эдмон девушкой, он бы нервно стиснул руки. – Поверьте, это необходимо…

Алаис вздохнула, переглянулась с Луисом, и они одновременно кивнули.