Не будь они полностью во власти своих чувств, не увлекись они так разговором о Риме, не остановись они посреди дороги, чтобы поцеловаться еще раз, то, возможно, заметили бы, что краска на столбе была не просто свежей: она даже не высохла. А на указателях из-под одних слов просвечивали другие, черные – «Мальваль» сквозь «Париж» и «Париж» сквозь «Мальваль».

Они разглядели бы следы сапог вокруг столба и в недавно потревоженной грязи неподалеку от него. А если бы любопытства ради порылись в этой грязи, то нашли бы там две банки из-под краски и две малярные кисти: банки – пустые, кисти – перепачканные, все украдено из амбара местного фермера.

Но ничего этого они не заметили, а потому продолжали мирно идти своим путем.

Едва они отошли от столба на безопасное расстояние, как черный, словно уголь, ворон, который притаился в кроне дерева, сорвался с места, шумно хлопая крыльями, и улетел.

Следить за ними дальше незачем. Так сказала хозяйка.

Девушка, а с ней и парень назад уже не вернутся.

Дым: вот что привлекло внимание Изабель.

И запах горящего сена. Пронзительный и такой неуместный в солнечный летний день.

Фермеры подпаливают стерню на полях, а заодно сжигают сорняки по осени, когда урожай уже убран и свезен в амбары. Но не в августе.

– Чувствуешь запах? – спросила она у Феликса.

– Да, – ответил тот и оглянулся, ища его источник.

Нерон нервно заржал, вскинул голову, натягивая повод. Изабель вдруг поняла, что вокруг нее все выглядит незнакомым. Ей и раньше доводилось ездить в Париж – они с Тави и Маман несколько раз отправлялись туда за платьями, – но она совсем не помнила огромного яблоневого сада, который тянулся вдоль правой стороны дороги. Как и старого полуразвалившегося каменного амбара слева.

– Мы ведь по той дороге идем или нет? – спросила она Феликса, только сейчас сообразив, что они едва взглянули на указатель.

– По-моему, да. Я хорошо помню, что стрелка на Париж показывала влево. Туда мы и пошли.

Они продолжали идти. Через пару минут перед ними возник еще один указатель. Под ним сидел человек: спиной он привалился к столбу, голова свесилась на грудь – явно задремал. Одет он был как фермер – видавшие виды сапоги, длинные штаны, красная рубашка. Соломенная шляпа скрывала лицо.

Подойдя ближе, Феликс и Изабель увидели, что на столбе над головой фермера красуется всего один знак и на нем написано «Мальваль».

– Не может быть, – сказал Феликс. – Мальваль же в другой стороне.

Изабель решила доискаться ответа. Передав поводья Нерона Феликсу, она шагнула к отдыхавшему фермеру.

– Прошу прощения, не скажете ли, эта дорога приведет нас в Париж?

Человек не ответил.

– Крепко заснул, – сказала Изабель.

Будить его не хотелось, но надо ведь было узнать, где они находятся. Да и времени у нее не было.

– Месье? Вы меня слышите? – снова начала она. Но тот не проснулся.

Изабель нагнулась и слегка встряхнула его за плечо. Шляпа скатилась с головы, сама голова тошнотворно мотнулась из стороны в сторону, и человек, точно куль с мукой, завалился на бок.

Только тут Изабель поняла, что он вовсе не спал, а рубашка была совсем не красной. С утра он надел белую рубаху, которая покраснела уже потом. Ему перерезали горло, от уха до уха, и кровь хлынула на рубаху. Она все еще продолжала течь: тонкая струйка сочилась из горла.

Девушку обуял ужас.

– Пожалуйста, помогите! – завизжала она. – Бога ради, на помощь!

Феликс оказался рядом с ней в ту же секунду. При виде убитого кровь отхлынула от его лица. Схватив Изабель за руку, он потянул ее за собой. Нерон, который услышал ее крик и почуял запах крови, округлил глаза. Изабель взяла из рук Феликса повод и стала, как могла, успокаивать коня. Феликс продолжал звать на помощь. Но ответа не было. Никто так и не пришел.

Поднялся ветерок, и запах гари стал сильнее. Разлившаяся в воздухе горечь отрезвила Изабель, как пощечина. Она вдруг поняла, как глупо они себя ведут.

– Кто бы ни убил этого несчастного, он может быть где-то рядом, – сказала она Феликсу. – А мы только что дали ему знать, где нас искать.

– Если указатель не врет, Мальваль где-то поблизости, – ответил Феликс. – Жители не дадут нас в обиду. Расскажем им, что случилось. Кто-нибудь из них придет и заберет этого несчастного.

Опасливо озираясь, Изабель вставила ногу в стремя. Феликс подсадил ее в седло, а потом Изабель помогла ему подняться и он сел позади нее.

– Поезжай, – сказал он и сомкнул руки вокруг ее талии.

Изабель ударила Нерона пятками под ребра. Около мили конь мчался галопом, но, едва впереди показалась деревня, встал как вкопанный и оглушительно заржал.

Глаза Изабель расширились. Рука непроизвольно взлетела к груди.

– Нет, – прошептала она. – Господи боже мой… нет.

От жителей Мальваля помощи они не получат.

И никто не получит.

Изабель соскользнула с седла и, шатаясь, точно пьяная, побрела по пшеничному полю на окраине Мальваля. Феликс за ней.

Нерон стоял на дороге там, где они его оставили, повод лежал в пыли у его ног.

На земле, среди коротких стебельков срезанной пшеницы, лежали тела. Мужчины. Женщины. Дети. Одни застрелены, другие заколоты. Многие лежали навзничь. Вот мужчина с зияющей раной в боку, из которой торчат вилы. Вот старуха со штыком в груди.

Над убитыми курился темно-серый дым. Деревенские дома, надворные постройки, амбары – все было покрыто соломой, она и горела сейчас.

Изабель стала бить крупная дрожь, которую она не могла остановить. Ноги девушки подкосились, и она упала рядом с мертвой матерью и ее мертвым ребенком. Низкий вой поднялся из ее груди, заполнил горло и вырвался наружу диким воплем боли. За ним последовали густые сдавленные всхлипы. Согнувшись пополам, словно от удара, она уткнулась в землю лицом и заплакала.

Прошло время – несколько минут? час? – и Изабель услышала голоса. Мужские. Она подняла голову и огляделась. Это был не Феликс, который уносил с поля окровавленную, но еще живую старуху: взяв ее на руки, он побежал к ближайшему дому, не охваченному пламенем.

И тут Изабель увидела их. Солдат. Они собрались на дальнем краю поля. Стояли там, переговаривались, смеялись. Одни держали за поводья коней, другие – мешки с добычей.

Вдруг один обернулся. Его взгляд упал на Изабель, по лицу расползлась хищная ухмылка. Повернув коня, он полетел к ней через клубящийся дым, через падающий сверху пепел, словно демон из ада. Двое других хотели последовать за ним, но он знаком велел им остаться. Значит, он желал позабавиться с ней в одиночку.