На столе уже исходил ароматным паркóм кофейник с горячим черным кофе, рядом стояли кувшинчик с жирными сливками, тарелка с нарезанным хлебом, свежее масло и миска с клубничным вареньем. У Изабель, которая вместе с Тави и Маман жила последнее время лишь на черством хлебе и жидкой похлебке, свело желудок при виде таких яств. Оставалось только надеяться, что мадам даст им что-нибудь поесть, прежде чем выставит на улицу. Вид еды был для голодной девушки пыткой; она отвернулась от стола и стала разглядывать комнату, чтобы отвлечься.

Изабель всего пару раз бывала в доме мадам, и то недолго. Теперь у нее наконец появилось время оглядеться. Комната, в которой они находились сейчас, – тесная, с низким потолком – служила сразу и кухней, и гостиной. На серых каменных стенах не висело ни одной картинки, даже самой дешевой, по углам – ни одной вазочки с цветами, пол был голым: хозяйка не пыталась сделать комнату более приветливой и жилой. Изабель вдруг стало жалко Гуго, выросшего в этом суровом, неприветливом доме, при матери, от которой редко можно было услышать доброе словцо.

– Садитесь, – буркнула мадам, нетерпеливо ткнув деревянной ложкой в свободные места за столом.

Изабель и Тави испуганно переглянулись.

– Садиться? Куда, за стол? – спросила Изабель.

– В смысле, нам? – добавила Тави.

– А кому еще-то? – ответила мадам.

– Ну, вы просто сказали «садитесь», – резонно заметила Тави.

Мадам так стиснула свою деревянную ложку, точно хотела ее задушить. Тетушка, уже закончившая возиться с чашками, подвела троих женщин к столу.

Изабель не могла понять, что происходит. Неужели мадам решила оставить их у себя в доме? Или, наоборот, хочет выставить их троих на улицу, а чтобы совесть не мучила, сперва покормить? Но ей недолго оставалось гадать о причинах такого странного поведения хозяйки.

Когда все расселись вокруг стола, мадам пересчитала ломтики хлеба, отрезанные от большого пшеничного каравая.

– По целых два ломтя на каждого. По два! – сверкнула она глазами. – Тетушка, вы нас разорите.

– Авара, подавай, пожалуйста, завтрак, – сказала та, скрипнув зубами.

Мадам поджала губы и начала раскладывать омлет.

– Мне следует объяснить, почему мы позвали вас сюда, – начала между тем Тетушка, передавая хлеб. – Сегодня у нас праздничный завтрак. Как вам уже известно, мой покойный муж завещал небольшую сумму денег месье Ле Бене. А поскольку месье тоже почил, право распоряжаться деньгами осталось за мной. И я с удовольствием сообщаю, что приняла решение передать их ближайшему родственнику покойного, его сыну и наследнику, Гуго Ле Бене.

Гуго онемел. Выпучив глаза, то открывая, то закрывая рот, как вытащенная из воды рыба, он сидел, пока мать не дала ему пинка под столом.

– Спасибо, Тетушка! – выпалил он, после чего выдохнул и так резко откинулся назад на стуле, что едва не упал. Но мать метнула в него взгляд такой убийственной силы, что он тут же выпрямился, а ножки стула громыхнули о пол.

– Но это же замечательно! – кукарекнул он, хлопнув по столу ладонями. – Значит, теперь я могу…

Изабель еще никогда не видела его таким оживленным. И его мать, очевидно, тоже, поскольку неодобрение в ее взгляде быстро сменилось подозрением.

– Что ты можешь? – спросила она.

Гуго заерзал на стуле, его лицо приняло какое-то вороватое выражение.

«Жениться на Одетте, – сразу подумала Изабель. – Только ему не хватает храбрости сказать об этом прямо».

– Я… э-э-э… могу… – начал мямлить он. И вдруг просиял. – Я смогу иметь карманные деньги!

– Ага, может, купишь себе мозги! – буркнула вполголоса Тави.

Между тем Тетушка продолжала:

– Наследства хватит на то, чтобы обеспечить будущность этой фермы и поддержать род Ле Бене, как того и желал мой незабвенный супруг. Но… – Тут она подняла палец. – Деньги лишь тогда приносят счастье, когда их есть с кем разделить, а я твердо намерена позаботиться о том, чтобы все здесь присутствующие были счастливы. Не только мои близкие, но и ты, Изабель, а также твои близкие. Вы – три беззащитные женщины, которым негде приклонить голову. Не вечно же вам жить на сеновале. Да и что это за жизнь? Тем более зимой? Вот почему я решила принять кое-какие меры. И поставить свое условие.

С этими словами Тетушка взяла со стола чашку и сделала глоток кофе. Изабель изо всех сил вцепилась обеими руками в салфетку. Надежда воскресла в ней. Что сделала Тетушка? Неужели решила дать немного денег и им? Она говорила про сеновал: может, нашла им жилье получше? Изабель боялась спросить, о чем та говорит, – вдруг окажется, что она чересчур размечталась, – но и не спросить тоже не могла.

– Вы нашли нам другое место, Тетушка? – подала голос она. – Приглядели для нас комнату? Или маленький домик?

– Да, дитя мое. И домик. И кое-что еще в придачу, – сказала Тетушка, опуская чашку.

Изабель возбужденно глянула на Тави и на Маман.

– Что же вы нам нашли? – спросила она.

Тетушка аккуратно поставила чашку на блюдце и, с сияющей улыбкой глядя на Изабель, ответила:

– Мужа!

Кровь застыла у Изабель в жилах. Тело окаменело; если бы она попыталась встать, то не смогла бы.

– В каком смысле – мужа, Тетушка? – тихо спросила она.

– Ну как это, детка, – в прямом! Рослого, крепкого парня в брюках и сапогах! Такого, о каком мечтает каждая девушка.

– Изабель? – сказал удивленно Гуго. – Но я думал… я думал, первой выйдет замуж Тави. Она же старшая.

Тави ничего не сказала; от потрясения она не могла найти слов.

Зато Маман едва не прыгала от радости.

– Какая прекрасная новость! – воскликнула она. – А кто он? Барон? Или виконт? – Ее взгляд бегал с Тетушки на Авару и обратно, но те молчали. – Нет? Ну, не важно. Землевладелец – тоже неплохо. В конце концов, времена сейчас тяжелые.

– А свадьба скоро? – спросил Гуго.

– Через пару дней, – ответила Тетушка.

– Ура! – вырвалось у Гуго. – Скажите, Тетушка… – заговорил он, снова откидываясь на спинку стула. – Кто он? За кого выходит замуж Изабель?

Тетушка потянулась к юноше через стол и накрыла ладонью его руку.

– Как, милый мальчик, неужели ты не догадался? – переспросила она. – За тебя!

Все случилось одновременно.

Гуго упал-таки навзничь вместе со стулом, причем так крепко приложился головой о пол, что потерял сознание. Маман в обмороке осела на стуле. Тави вскочила, чтобы бежать к ней, а мадам вскочила, чтобы бежать к Гуго. Они стукнулись головами и отпрыгнули друг от друга, потирая ушибленные места.