любой ценой. И она нашла его больное место. Сергей был патологически порядочен, всегда сам отвечал за свои поступки. И поскольку он сломал её жизнь, он ей должен. При этом В.В. занималась столетовскими детьми, добилась того, что они висли на ней, на такой хорошей. И не давала Сергею прохода. Пригрозила, что убьёт себя. И там, на мостках, он очередной раз взывал к её разуму, пытаясь достучаться. Ну и пообещал что-нибудь придумать. Она попросила поцеловать её последний раз. Он и поцеловал, уже ничего не чувствуя к этой женщине. Но кому тогда это было интересно?

Приближался Новый год. Любимый праздник детворы. Который год они просились отвезти их в горы. А Столетовы-старшие всё обещали, обещали. В этот раз к голосу детей присоединились и дед с бабкой. Доживут ли они до этого момента?

– Надеюсь, вы с Сергеем на новогодние праздники дома? – Поинтересовалась мама. – Когда он приезжает?

Что ответить, Елена не знала. Да… Заигрались они…

– Он ещё сам не знает. Думаю, завтра-послезавтра.

– Ну и прекрасно. В этом году мы едем в Домбай. Это решено.

– Мамочка, зимой на машинах? Нам нужно минимум три. Караван-сарай. На самолёте или поездом таким табором, приятного мало.

– Серёжа решит как. – Т.е. всё решено, а организовывать будет Серёжа, как всегда, впрочем.

И он решил. Пригнал из Германии микроавтобус. Довольно комфортабельный. Но главное, в него помещались все. А водители – класс, профессионалы. С ними хоть на Марс. Что тут началось… Все были в восторге, собирались с утра до вечера, обсуждали, что можно посмотреть по дороге, составляли план действий и режим дня… Жизнь била ключом. Только не у Елены. Она судорожно искала причину не ехать. Пока Ольга не поставила вопрос ребром.

– Ты не можешь не поехать, Ленка! Потом сама себе не простишь, если, не дай бог, что-нибудь случится. Нас четверо, мы с Витькой и вы с Сергеем. А их десять плюс старики. На каждого по трое. Ферштейн?

Сергей предложил поднатаскать их с Ольгой, на всякий случай, в вождении автобусика. Первыми на тренировку выехали Столетовы. Потом уже Елена поняла, что это был повод остаться наедине. Они толком не виделись почти два месяца. Говорить было не о чем. Дома всё в порядке, дети здоровы. Сергей остановился, чтобы пересадить Лену за руль. Рядом тормознула машина. Из неё вышла В.В. в какой-то куцавеечке и без шапки. Это в минус двадцать. Проигнорировав Елену, с налёту попыталась повиснуть у Сергея на шее. Тот отстранился.

– Тебе чего?

– Я соскучилась, Серёженька! – Повторяются его бабы. – Ты ещё вчера обещал приехать. Вот я и начала тебя искать.

– Ты меня ни с кем не перепутала? Вчера я был ещё в Польше. Да и не звонил никому, – видимо, для Елены, ответил Сергей.

– Ну как же?

Не было у Лены никаких моральных сил это слушать! И она рванула через дорогу в надежде поймать машину домой. Фиг. Все мимо. Лена пошла вперёд, подальше от этого представления. Одета она была по-спортивному, но без куртки. Они же не собирались лазить по сугробам. Стало совсем холодно, и внутри, и снаружи. Угораздило же её опять попасть в передрягу." Надо уже обнародовать их отношения и жить дальше." Она побежала, чтобы немного согреться.

– Девушка, ну куда же вы? – Как ни в чём не бывало пропел голос Сергея. – Садись уже.

У Елены зуб на зуб не попадал. Она даже не посмотрела в его сторону, а только сильнее рванула от него. Он вышел из машины. Догнал, попытался обнять.

– Ой, совсем замёрзла. Ну чего ты убежала?

– Чего я убежала? – И Лена со всего маху начала мутузить Сергея куда попало.

Проезжающие машины сигналили, из окон фискалили, представление продолжалось.

– Согрелась? – Сергей сгрёб её и, буквально, закинул в машину.

Быстро доехали до их любимой кафешки. В хорошие времена они туда пешком ходили, прогуливались. Там варили чудесный кофе. Он вытащил всё ещё сопротивляющуюся изо всех сил Елену из машины, подхватил её, получил кулаком по губам, усадил у окна.

– Вероничка, кофе!

– Да, Сергей Андреевич. С корицей для Лены, с перцем для вас, – пропела она – Ой, я вам сейчас плед принесу, совсем замёрзли.

Сергей замотал Елену в плед, взял руки погреть. Она вырвала, почти синие от холода со сбитыми костяшками.

– Ой, Сергей Андреевич, у вас кровь, – заметила Вероничка, принеся кофе. – Я вам перекись принесу.

У Сергея на лбу и щеке проявлялись царапины. А губа была разбита, из неё сочилась кровь. Официантка, которая почти всегда их обслуживала, терялась в догадках, заливая перекисью ранки Сергея. "Побили их, что ли. Или они в аварию попали?"

Лена обхватила горячую чашку.

– Ой, и у вас, Лена…

– Давай я сам. Спасибо. Иди работай. Мы сами разберёмся.

– Мы не разберёмся. Никогда не разберёмся. Ну как мне забыть, как простить? – сама себе шептала Елена.

– Ленка, я совершил ошибку, самую большую ошибку в своей жизни. Найди мне наказание, самое страшное, и прости. Прости меня. Мне без тебя никак.

– Угу, ты будешь пакостить, а я умирать. Ты будешь получать удовольствие, а я разгребать. Как простить? Как, Серёжа?

Он прижал её, всё ещё трясущуюся или от холода, или от эмоций, вместе с пледом. Как же ему хотелось согреть её теплом своей души…

– Говорят, нужно время, чтобы всё переосмыслить.

– Годам к ста?

Они ещё немного посидели, допили кофе.

– Ну всё, я согрелась. На сегодня учёба отменяется, а то ещё какая-нибудь лахудра под колёса кинется. Бр-р-р… Домой.

Спать Елена улеглась с детьми. Ночью прибежала Надюшка и сказала, что мама очень горячая и ничего не отвечает. Сергей перенёс её. Хорошо, дома была Ольга: уколола, накапала, намазала.

– Мы теперь никуда не поедем?– жалобно спросила дочка, просунув голову в дверь.

– Не дрейфь, Надёк! Папа маму за два дня вылечит. И вперёд!

– Да, пап?

– Ну конечно, если ты мне поможешь.

– Ага, а как?

– Сейчас спать, а завтра я тебе расскажу.

Все разошлись. Ольга дала указания что да как. И Сергей всю ночь менял компрессы, растирал, поил, давал лекарства. И целовал ленины ручки, такие любимые, такие беззащитные на вид… Но дать по морде могут, будь здрав.       Как ему, идиоту, вымолить у неё прощения? Он сам себе не мог объяснить, что толкнуло его к этой Вере. Захотелось разнообразия? Новых ощущений? Ну и? Что-то даже вспомнить нечего. Эта Вера вся не стоит одного пальчика-мизинчика его Ленки. И Сергей опять целовал эти её пальчики, разбитые об его же рожу. Дурак! Какой же он дурак!!!

В