ожидала, захлестывает меня. До этого момента я не знала, что боюсь, что он хотел ее и только ее, дрожащую, контуженую, зависимую девушку в инвалидном кресле, которую он смешил в русском саду.

— Я хочу девушку из видео, которые София показывала мне, — бормочет он, его руки на моих бедрах, притягивая меня ближе. — Мне нужна та, кто ругается, кто танцует, кто смеется, кто знает, чего она хочет и как это получить. Я знаю, что части ее больше нет, что девушка, которая так красиво танцевала на сцене, потеряна, что ты не можешь собрать все части себя обратно. Но я хочу все, что осталось от нее, и я хочу всю тебя такой, какая ты есть сейчас, Ана. Я хочу тебя, и все, чего я хочу, это чтобы ты тоже хотела меня, и только меня.

— Я подумала… — Я делаю глубокий вдох, чувствуя, что дрожу от его прикосновений. — Ты так сильно подталкиваешь меня к разговорам, к походам на встречи, к исправлению ошибок… я думала, может быть, ты любишь меня, только если я потеряна, чтобы я поняла, что не могу без тебя, и завишу от тебя…

— Нет. — Лиам качает головой. — Я хочу, чтобы ты исцелилась сама, Ана, чтобы ты могла быть счастлива. Я хочу, чтобы ты смогла оставить Александра позади, чтобы, возможно, мы могли быть счастливы. Но я люблю тебя сейчас, прямо сейчас, такой, какая ты есть.

Затем он наклоняет голову, его губы захватывают мои, когда солнечный свет проникает через французские двери прямо за нами. Я чувствую, что могу разразиться слезами и смехом одновременно, мое настроение поднимается так, что я почти забыла, что это возможно.

— Я люблю тебя, — шепчет он мне в губы. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, Ана. Это все…

Он ахает, когда мои руки опускаются ниже, мои пальцы пробегают по выступу его твердого члена в обтягивающих боксерских трусах, и, как будто он ничего не может с собой поделать, его рука тоже опускается, поглаживая меня между бедер.

— Ты такая мокрая для меня, — стонет он. — Ты всегда такая мокрая, такая хорошая девочка…

— Ты твердый для меня, — шепчу я ему в губы. — Такой чертовски твердый. Лиам, пожалуйста, позволь мне…

Он закрывает глаза, втягивая воздух. Я чувствую, как его член подергивается под моей рукой, его бедра напрягаются от усилия не вонзиться в мою ладонь.

— Я не собираюсь трахать тебя, Ана. Пока нет. Я сказал…

— Я знаю, что ты сказал. Я не буду просить об этом, пока ты не почувствуешь, что готов… мы закончили, — обещаю я, поднимая на него глаза. — Но я все еще хочу тебя, Лиам. Пожалуйста, позволь мне.

Он знает, о чем я его прошу.

— Только твоей рукой, — хрипло произносит он, его тело содрогается от едва сдерживаемого желания. — Черт возьми, Ана, как ты меня так заводишь, я этого не вынесу…

Его рот снова обрушивается на мой, когда я просовываю руку внутрь, мои пальцы скользят по его горячей, напрягшейся обнаженной плоти, пока он втягивает мою нижнюю губу в свой рот, мягко прикусывая ее край.

— Боже, даже твоя рука на ощупь такая охуенно приятная. — Он прижимается своим лбом к моему, его бедра дергаются, когда я обхватываю его рукой, стягивая с него трусы, чтобы я могла полностью взять его в свои руки, мой большой палец потирает влажный кончик, а другой я сжимаю его у основания.

— Ана! — Он выкрикивает мое имя, его руки сжимают мои бедра, когда он начинает тяжело дышать, в то время как я глажу его обеими руками, скользя ими вверх и вниз, так что каждый дюйм его толстого, твердого члена трогается, гладится, доставляя ему удовольствие. — Ана, боже, я этого не вынесу, я не могу…

Я чувствую внезапный, неожиданный прилив сил от этого, от того, что держу его пульсирующий член в своих руках и слышу, как он зовет меня, говорит мне, как это приятно. Мои собственные трусики промокли, мой клитор пульсирует от желания, но все, чего я хочу, это прикоснуться к нему, заставить его кончить.

— Мне нужен твой рот, — выдыхает он. — Черт, Ана, пожалуйста, мне это нужно. Мне нужно…

Меня не нужно просить дважды. Я падаю на колени, кладу одну руку ему на бедро, смотрю на него снизу вверх и подношу его набухший член к своим губам. Выражение его лица не похоже ни на что, что я когда-либо видела раньше, полное такой мучительной потребности, что я чувствую, что почти могу кончить от одного этого вида, от того, что беру его в рот, чувствуя, как он заполняет его, когда он стонет звуком, который, кажется, исходит из самых глубин его души.

— Боже, о, черт, это так чертовски хорошо, — выдыхает он, запинаясь на словах, когда я провожу губами по его члену, потирая языком по всей длине, а другой рукой провожу вверх по его бедру, между ног, обхватывая и поглаживая его яйца, пока сосу его до самого основания, вбирая его так глубоко в свое горло, как только могу. — Я долго не протяну, — выдыхает Лиам, и я чувствую, как его бедра дергаются, проникая глубже, его пальцы запутались в моих волосах. — У тебя так хорошо получается, черт возьми, твой рот…Ана!

Слышать, как он выкрикивает мое имя от удовольствия, это как наркотик, как лучшее гребаное чувство, которое я когда-либо испытывала, электризующее каждый мой нерв, захлестывающее меня. Я сжимаю его член, сосу сильнее, смотрю на него снизу вверх и смакую каждую искорку удовольствия, пробегающую по его лицу. Теперь его рука сжимает мои волосы сильнее, его мышцы дрожат, когда он заставляет себя не трахать мое лицо, позволяя мне двигаться с моей собственной скоростью.

— Ты такая хорошая девочка, Ана, стоя передо мной на коленях, блядь, блядь… — Он рычит последние слова, другая его рука прижата к боку, мышцы живота напрягаются, когда он вздрагивает. Я снова скольжу вверх, слизывая предварительную сперму с его головки и постанывая при этом, позволяя ему почувствовать вибрации на своей напряженной, сверхчувствительной коже. Я обвожу его языком, посасывая только головку, пока он не вскрикивает. Я чувствую, как его член твердеет еще больше, пульсируя на краю пропасти. Затем я поднимаю на него глаза, удерживая его взгляд своим, пока соскальзываю вниз, позволяя ему наблюдать, как каждый дюйм его члена исчезает в моем горле. Я высовываю язык, когда давлюсь им, провожу языком по его яйцам, хватая его за бедра, и в этот момент он теряет контроль.

— Я собираюсь кончить, Ана, я… о боже, о черт, о фуууух! — Он вскрикивает, все его тело содрогается, когда я чувствую, как он напрягается, и первая горячая струя его спермы