И твоя физиотерапия поможет… пока ты ходишь, — многозначительно добавляет он. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя хорошо, Ана. Это все, что имеет для меня значение. Он наклоняет голову в сторону французских дверей, ведущих на балкон. — Наверху есть бассейн, он частный, — добавляет он. — Никто не увидит ни тебя, ни твоих ног. Ты можешь плавать сколько угодно или принимать горячую ванну, и тебя никто не побеспокоит. Я также хотел тебе сказать… — Он откладывает бублик, глядя на меня с такой искренностью в глазах, которую я не уверена, что когда-либо видела на чьем-либо лице раньше. — Я хочу, чтобы твоим друзьям здесь тоже были рады, Ана. Если ты заведешь друзей здесь, в Бостоне, если София, Катерина и Саша захотят навестить тебя, тебе не нужно спрашивать разрешения. Конечно, дай мне знать, чтобы я мог сообщить службе безопасности, но тебе не нужно спрашивать меня, все ли в порядке. Это и твой дом тоже, до тех пор, пока ты хочешь оставаться здесь.

Я испуганно моргаю, глядя на него, и на этот раз не могу сдержать слез.

— Спасибо, — шепчу я. — Лиам, прости…

— За что? — Он выглядит искренне пораженным.

— Что я все еще… — Я перевожу дыхание, задаваясь вопросом, должна ли я вообще это говорить, должна ли я рискнуть испортить этот момент, упомянув Александра. — Что у меня все еще есть чувства к… ты знаешь. В этом я еще не полностью разобралась.

Лиам на мгновение замолкает, и мое сердце переворачивается в груди. Черт. Я опять все испортила… мне не следовало ничего говорить. Черт…

— Все в порядке, — наконец говорит он, и я моргаю ему.

— Это так? Я имею в виду…

— Я не собираюсь притворяться, что меня это не задевает или что я понимаю, — тихо говорит Лиам. — То, что ты мне сказала… я не понимаю, как ты могла хотеть этого или его. Но я понимаю, что ты чувствовала, и что это что-то значило для тебя, в чем ты нуждалась в то время. И я никогда не переживал ничего подобного тому, что пережила ты. — Он делает паузу, на мгновение поджимая губы. — Я справился с потерей, Ана. В моей жизни произошли изменения, о которых я никогда не думал, и мне пришлось научиться видеть себя другим человеком, чем я думал, что буду. И я надеюсь, что со временем я смогу поделиться этим с тобой и, возможно, смогу отчасти понять тебя с этой точки зрения. Но сейчас я не хотел говорить об этом, потому что не хотел отнимать у тебя это. Ты через многое прошла, через то, что я даже представить себе не могу, и не мне судить тебя за то, что ты сделала, чтобы пережить это, или за то, что ты чувствовала.

Я не могу говорить. Слезы наворачиваются на глаза, стекая по моим щекам, и Лиам встает, обходит стойку, чтобы нежно провести большим пальцем по линии моего подбородка, куда стекают слезы.

— Прости, что я вчера был зол, Ана. Тяжело видеть, что ты думаешь о нем, знать, что он тебе небезразличен. Ты выкрикивала его имя, пока я был внутри тебя… — Он делает паузу, закрывая глаза. — Но это не твоя вина. Я знаю это. Я тоже пытаюсь.

— Должны ли мы так сильно стараться? — Я поднимаю на него глаза. — Что, если я слишком сломлена? Что, если то, что он сделал…

— Я не хочу в это верить. — Лиам качает головой. — Пока нет. Я хочу продолжать пытаться, Ана. Ты — единственное в этом мире, за что я хочу так упорно бороться. Больше, чем за свое место во главе Королей, больше, чем за что-либо еще. Я обещаю, что буду продолжать бороться столько, сколько ты захочешь. Я…

Затем он замолкает, и я чувствую, как мое сердце сжимается в груди от выражения его лица. Но в то же время я не могу отделаться от мысли, что он чего-то недоговаривает мне, чего-то, что он хочет сказать, но не делает. Я не знаю, как я могу спросить его, когда есть вещи, о которых я тоже пока не готова ему рассказать.

— Мне нужно идти. — Лиам целует меня в макушку, его пальцы все еще поглаживают щеку. — Я буду дома вечером, Ана.

Я смотрю, как он уходит, мое сердце колотится в груди. Я чувствую себя противоречивой, разорванной, сбитой с толку. Даже до всех тех ужасных событий, которые произошли, когда я была обычной девушкой с нормальной жизнью, ни один мужчина не относился ко мне так, как Лиам. Дело не только в одежде, красивой квартире и посещениях спа, не только в том, что он заботится обо мне. Это то, как он смотрит на меня, как он прикасается ко мне, как он, кажется, хочет понять меня.

Я боюсь доверять этому.

Больше всего на свете я хочу перестать бояться.

21

ЛИАМ

Меньше чем за день у меня такое чувство, будто Ана вырвала мое сердце и собрала его по кусочкам обратно, все сразу. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вчера повысил на нее голос, что позволил встрече с Королями, дискуссии с Найлом и звонку Александра… всему моему гребаному дню, на самом деле, действовать мне на нервы и вымещать это на ней. Я чувствовал, что то, что я сказал, было сказано не просто в гневе, но я не совсем уверен, что это нужно было говорить.

И что же произошло потом…

Я закрываю глаза, откидываясь на спинку сиденья. Я чувствую, как меня затягивает все глубже и глубже, с каждым днем я все больше вожделею ее и влюбляюсь тоже. Я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, и я знаю, что это больше, чем просто желание. Я хочу прожить с ней жизнь, всю свою жизнь, через все взлеты и падения, трудности и радости, которые с этим связаны. Я хочу поддержать ее любым способом, в котором она нуждается, чтобы построить для себя жизнь, которая сделает ее счастливой, теперь, когда танцы больше не являются вариантом.

Мой телефон жужжит, и я стискиваю зубы, чувствуя, как напрягается все мое тело. Я немного расслабляюсь, когда вижу, что это всего лишь сообщение от Найла. Тем не менее, возможность того, что это мог быть Александр, снова заставляет меня нервничать. Я знаю, что мне следовало рассказать Ане о звонке, но я боюсь того, какой была бы ее реакция. Я чуть было не сказал кое-что во время ссоры, но потом тон изменился, и мы закончили… Ну, я слишком хорошо помню, чем мы закончили. И после этого я не мог заставить себя рассказать ей. После того, как прошлой ночью она уснула