Аполлония и Ларисса. Местонахождение ни одного из них не известно, кроме Лариссы. Ларисса – это современный Шайзар, расположенный на скале из красновато-желтого известняка; обрывистый утес высится над западным берегом Оронта. Прямо к югу от него река вытекает из узкого ущелья, которое сравнивали с рекой Уай у Чипстоу, и Ларисса, таким образом, находилась в положении, которое всегда было стратегически важным: она охраняла входы в бассейн Апамеи. Поселенцами в Лариссе были фессалийцы, и именно в честь фессалийской Лариссы был назван город на Оронте. Они давали всадников в первую агему царской кавалерии, и их потомки как минимум больше ста лет после кончины Селевка сохраняли традиции воинской доблести и отваги[644].

Последний из четырех великих городов находился уже не в долине Оронта, а в одной из немногих безопасных гаваней вдоль скалистого берега – Лаодикея, названная в честь Лаодики, матери Селевка. Она находилась на берегу напротив Апамеи в долине Оронта и была отделена от нее горами, дороги через которые соединяли ее как с Апамеей, так и с Антиохией. Однако говорят, что эти дороги были труднопроходимы зимой, и у Лаодикеи не было тех преимуществ, которыми обладали Селевкия и Антиохия, расположенные на большом торговом пути между Средиземноморьем и Востоком. Однако здесь была хорошая гавань, ближе, чем в Селевкии, для кораблей, которые приходили с юга или с Кипра, и она могла экспортировать свою собственную продукцию; в основном это было вино. Холмы за городом были почти доверху покрыты террасами, где располагались виноградники, и лаодикейское вино имело большой рынок сбыта в Египте[645].

Эти четыре города показывают нам главные центры жизни в Селевкиде. Но они стали лишь первыми в растущем числе общин, греческих по речи и структуре, которые распространились по всей стране во время правления македонских царей и римских императоров. Холмы и долины полны остатков этой прежней жизни. Однако сами названия городов в основном потеряны. Несколько можно найти у древних авторов, но в большинстве случаев их нельзя с уверенностью привязать к определенным местам. На берегах бухты Исс находилось место, основанное Александром, – Александрия (современная Александретта). Ее относительная важность, конечно, не была так существенна, как сегодня, когда она стала главным портом Северной Сирии. Мы слышим о Гераклее и об Антиохии в Пиэрии[646], о Мелеагре, «обнесенной частоколом» (Μελεάγρου χάραξ) на равнине Антиохии[647], о Платане на дороге через холмы из великой Антиохии в Лаодикею[648], о Лисии[649] и Селевкобеле[650], которые, видимо, были городками, подчиненными Апамее. Древняя Аретуса, колония Селевка I, согласно Аппиану[651], это – Эррастан. В регионе верхнего Оронта и озера Кадеш, вокруг которого есть остатки некогда многочисленного населения, некоторые из них античного времени, была Лаодикея на Ливане[652]. К югу от нее Ливан и Антиливан смыкаются и образуют узкую долину, которую древние называли Марсием. В ней находилась Халкида[653], а близ истоков Оронта – Гелиополь (современный Баальбек).

Великая пустыня к востоку от Оронта – пробел в анналах цивилизации. Только вблизи холмов, которые отделяют пустыню от долины, находится полоска земли, голая и безлесная, но весною – покрытая травой и цветами: она способна отплатить за труд по ее орошению. Вдоль нее также есть многочисленные следы пребывания людей, которые жили здесь во времена расцвета греческой и римской культуры, – их могилы, погребенные города и высохшие цистерны. Дальше, к северу, пустыня заканчивается: начинаются горы. Мы доходим до плоскогорья внутренней Сирии. Здесь следы великих народов еще гуще, чем раньше. На Аль-Джабал-аль-Аала (самом северном из холмов, окружающих долину Оронта с востока, которые с противоположной от долины стороны постепенно спускаются к плоскогорью) находится «в двадцать раз больше греческих и римских древностей, чем во всей Палестине». Дорога из Антиохии в современную Дану, к северо-востоку от Аль-Аала, – это один сплошной ряд руин по обеим сторонам пути. Именно здесь, как говорил один путешественник, у него перед глазами постоянно были руины архитектурных сооружений, и с одного места можно было увидеть иногда десять – двенадцать развалин[654].

Плато разделяет река Халус (современный Кувайк), которая течет с гор Киррестики[655] и теряется в соляном болоте на границе пустыни. Начиная с холмов, которые отделяют плоскогорье от Антиохийской равнины, до долины Халуса холмистую землю можно обрабатывать: некогда эта страна была многонаселенной. Теперь она заброшена и в основном превратилась в пустыню. Долина Халуса гораздо более плодородна. Там, где она переходит в богатую равнину, несомненно, задолго до Селевка стоял сирийский город Халеб. Он стал новым греческим городом под названием Бероя. Через него проходил путь из Антиохии в Гиерополис, и город, должно быть, черпал свое богатство как от дороги, так и с полей. Алеппо (так мы зовем его) сегодня является самым важным центром Северной Сирии. Близ Берои и, очевидно, к северу от нее Страбон упоминает Гераклею, местонахождение которой неизвестно. Помимо дороги из Антиохии к Евфрату, которая пересекала долину Халуса у Берои, была еще одна, южнее, которая доходила до Евфрата у Барбелисса (современный Балис). Эта дорога пересекала Халус всего лишь в миле выше соляного болота, в которое уходит река, и здесь, на низкой террасе холмов, которые стоят над нею, находился город Халкида. Современный Киннасрин, пограничный город у края пустыни, который по своему положению соответствует Халкиде, занимает весьма подчиненное место по отношению к Алеппо. При Селевкидах сравнительная важность двух городов, возможно, была обратной. Мы почти ничего не знаем о внутренней Сирии в те дни, но кое-что можно вывести из того факта, что регион нижнего Халуса именовался не в честь Берои, но Халкидикой.

Страна между Халусом и Евфратом сегодня почти пуста, это ровная «овечья дорога». Мы слышим о селевкидской колонии Маронее или Марониаде, которая, судя по всему, находилась на дороге из Халкидики в Барбелисс[656]. Но достопримечательностью этого региона был древний сирийский город Мабог примерно в двенадцати милях от Евфрата. Он стоит в центре скалистой равнины примерно в 600 футах над рекой; там нет проточной воды или какой-либо другой выгодной особенности, которая могла бы сделать из него важный центр. Его значимость лежала в религиозной плоскости. Люди собирались сюда к великому храму Богини-матери, которую семиты почитали под разными именами (здесь – как Атаргатис). При греческом правлении его временно назвали Гиерополем; согласно одному утверждению, сам Селевк переименовал его[657]. Город чеканил монеты при Антиохе IV и поэтому, безусловно, был эллинизирован еще раньше. Его древнее название в греческой форме (Бамбике) все еще