Катя выскочила из отеля.

Увидела вдалеке Ригеля – тот мчался по улице. Остановился – из боевой стойки с двух рук выстрелил – попал в колено камуфляжнику с кастетом. Выстрелил снова – попал в колено и охраннику со сломанным носом, который, чуть очухавшись, шел напролом – убивать избитого в кровь Гектора Борщова.

Крики боли! Проклятия!

Вой полицейской сирены – от отдела мчались две патрульные машины и автозак, набитые полицейскими. Но майор Ригель обогнал коллег. Он добежал до места побоища первым.

– Стоять всем! Стреляю на поражение!

Через две минуты все было закончено. Полиция окружила «филиал Кащенко». Гектор тяжело дышал. Нагнулся, поднял свой пиджак. Поправил галстук. Вилли Ригель и полицейские, вооруженные автоматами, обыскивали задержанных, заковывали в наручники и запихивали в машины. Раненым и Балалайкину вызвали «Скорую».

– И ты здесь опять! – Дежурный Ухов, приехавший со всеми на подмогу, внезапно схватил за грудки здоровяка в камуфляже. – Зеленка-то с морды облезла, и ты снова за свое? Мало тебя Фима учил. Так и мы еще добавим. – Он резко нагнул его, запихивая его в машину, и саданул ногой по почкам. – Это ты о бордюр, сам, бедолога!

Катя поняла, что перед ней тип, который облил Герду Засулич зеленкой. Мир тесен.

– Давно такой момент ждали с тобой, правда, Вилли? – Дежурный Ухов плотоядно ухмылялся. – Вся эта падаль теперь сядет – нападение на сотрудников правоохранительных органов в открытую! При свидетелях! Организованной группой! Сядут кретины на десять лет!

– Стреляешь ты, Вилли, метко, – похвалил Гектор.

– Где ты драться так научился?

– Везде. – Гектор отряхнул пиджак. – Черт, снова в чистку. Я на одном прикиде по миру пойду. Хорошо, привез сегодня из дома два костюма запасных, как чувствовал. Катя… Катя, ну что вы… все нормально… все путем, все под контролем…

Катя прижала руки к груди. У нее не было слов.

Гектор подошел к автозаку и наполовину вытащил из него скованного наручниками атамана Пельмень-Чардынца.

– Кроме показаний, напишешь пост покаянный – опубликуешь в сети: твое извинение писательнице Улицкой за то обливание ее зеленкой. Может, она и простит тебя. Я лично проверю – извинился ты или нет. Я ее читатель и поклонник большой, усек? Последняя ее книга меня особенно зацепила.

Вилли Ригель забрал всех задержанных, и полиция уехала – оформлять, сажать в застенки. Катя на этот раз ничего против не имела. Раненых и увечных сначала под конвоем повезли в больницу.

Они с Гектором зашли в отлеь, поднялись по лестнице на этаж. Катя молчала. Она напрочь растеряла все слова и до сих пор не могла их собрать.

Гектор достал мобильный, пролистал и… полилась негромкая музыка: знаменитый Back to Black – блюз-соул Брайна Ферри. Он надел пиджак и сунул играющий мобильный за пояс брюк. Затем подошел к Кате – взял ее за руку, как в танце, положил ее руку себе на плечо, обнял за талию.

– Гектор, вы… Гек…

– Один танец до «спокойной ночи», подарите. – Он держал ее очень церемонно, не прижимая к себе. И вот уже настойчиво вел в ритме Back to Black.

– Гек… вам врача надо… вы в крови весь…

– Тихо, тихо, тихо… я уже сказал – в няньках не нуждаюсь. И на мне все как на собаке заживает… не переживайте из-за этого. Приятно ощутить себя снова живым, а не трупом… Потанцуйте со мной, Катя. Прошу.

Наверное, что-то ненормальное было в том, что они делали в этом пустом коридоре подмосковного отеля ночью – блюз-соул… они кружили под него на месте.

Вот музыка закончилась.

– Спасибо за прекрасный вечер. – Он отпустил ее. – Все. Я поехал.

– Куда? Вы бы хоть умылись! Ссадины надо обработать!

– Служба государева. – Он стер с губ кровь. – Славная охота, как вам?

И прежде чем сбежать по ступенькам вниз, он коснулся окровавленной ладонью Катиной щеки, мазнул по ее коже своей кровью, как это делают на охоте с новичками.

Утром… все же утро наступило, как ни странно, хотя Катя отчего-то в этом сомневалась, заново вспоминая, переживая события ночи… Утром она увидела Гектора Борщова в кабинете Вилли Ригеля.

– Давай еще свое, что накопилось, грязное, все давай, я потом вместе с костюмом в чистку закину.

На столе – огромный набитый баул военного образца, как в спецназе для амуниции. В нем костюм от Армани, рубашка и… форменные полицейские рубашки – все комом, кое-как. Майор Ригель вытряхивает в сумку черный мешок для белья. А Гектор тычет пальцем в вещи и назидательно вещает:

– Гладить шмотки ты не умеешь, Вилли. Оставь это профи в чистке. У меня дома даже горничная ни черта в глажке не понимает. Я сам себе, когда надо, глажу брюки. А тебя мама гладила, да? А Лиза гладить не станет. Учти. Она писатель. А писатели к быту не приспособлены. Когда помиритесь с ней…

– Слушай, давай сменим тему, Гек.

– Сам должен все уметь, усек? И готовить, и гладить. И роды принять… Катя, доброе утро. Нас с Вилли быт заел. А мы еще и крестиком вышивать можем…

Тон, как у Кота Матроскина, почти мурлыканье…

В коридоре гомон, громкие голоса, суета сует.

– Адвокатов целый выводок к атаману и «филиалу Кащенко» нагрянул, – пояснил причину шума Ригель. – Я велел, чтобы ждали.

– До вечера пусть кантуются. Надо им показать, кто здесь главный, – Гектор вещал уже голосом Бармалея, но неожиданно сорвался на фальцет и откашлялся, понижая голос: – Катя, а у нас куча новостей.

Она смотрела на него. Губа разбита, на скуле багровая ссадина. Новый костюм – темно-коричневый, что очень необычно, потому что этот цвет редко кто выбирает. А ему идет. Рубашка синяя в клетку. И коричневый галстук. Лондонский стиль. Как в фильме «Типа крутые легавые».

– Доброе утро, что за новости?

Гектор сел за стол, сдвинул баул на край, по хозяйски забрал рабочий ноутбук Ригеля, достал из кармана флешку и подключил. Затем развернул ноутбук к Кате.

Видеозапись. Дорога… оживленная трасса. Маркером выделена машина – серебристая иномарка. Новый кадр – и снова маркером выделена машина, едущая среди других.

– Что это, Гектор?

– Обратите внимание на дату и время. Вчера – это вот 11.02, дальше 11.15 и здесь на кадрах 11.19. Это пленка с дорожных камер. Красково и Горьковское шоссе. А машина прокурора Клары Кабановой, и она сама за рулем.

– Она нам солгала, Катя, – сказал Вилли Ригель. – Она вчера уезжала из дома, и было это в одиннадцать часов дня. Это ее личная тачка, не служебная.

Катя села на стул, начала сама внимательно разглядывать записи с дорожных камер.

– Как вам удалось все это так быстро достать, Гектор? Ночью?