— Не поверите, но я тоже полез именно за этим, — ответил Эмиль, и они снова засмеялись.

Не участвовала в их веселье лишь Мадлен, поскольку пока не была в курсе того, что произошло за забором. Зато она с интересом рассматривала новенького Эмиля. Его ясные ярко-голубые глаза в обрамлении черных, по-девичьи длинных и пушистых ресниц, и четко очерченные губы на точеном породистом лице сразу же привлекали к себе взор, а густым вьющимся светлым волосам могла позавидовать любая особа женского пола. И первая мысль, которая приходила при виде этого безупречного лица и высокого гибкого стана, была о том, что этот мальчик невероятно походит на юного романтичного принца из волшебной сказки. К тому же он был одет в белую рубашку из тонкого дорогого батиста, в расстегнутом вороте которой блестел маленький золотой крестик на ажурной цепочке, и брюки модного покроя, что сразу же выдавало в нем ребенка из состоятельной семьи.

— А ты откуда, Эмиль? — решительно спросила Мадлен. — Где ты живешь?

— В Париже, — просто ответил мальчик, — в квартале Марэ…

Услышав это, Фабьен с Дидье присвистнули.

— Да ты у нас богатенький, — протянул Дидье.

— Да… — Эмиль после этого несколько засмущался. — Мой отец банкир…

— И что же ты тогда делаешь на Монмартре?

— Я сбежал из дома, — признался Эмиль. — Хотелось хоть ненадолго вырваться из этой мишуры…

— Только не говори, что тебе не нравится быть сыном банкира, — недоверчиво усмехнулся Фабьен.

— Если честно — нет. Это так скучно! — горячо воскликнул Эмиль. — Постоянно кому-то что-то должен… Только и слышно: «Ты должен учиться, чтобы стать таким же, как отец», «Нужно соответствовать тому положению, которое мы занимаем в обществе», «Веди себя приличней, не позорь нашу семью»… А мне так хочется быть свободным от всех условий и делать, что заблагорассудиться! И меньше всего я мечтаю быть банкиром! — ворчливо закончил он.

— Все с тобой ясно, — заулыбался Фабьен. — Тогда милости просим в гости в наш нищий, забытый богом Монмартр! Здесь всем плевать на всякие условности!

— Так вы видели эту страшную женщину? — вспомнила вдруг Мадлен, и друзья, весело переглянувшись, стали рассказывать о своем коротеньком приключении.

После этого они еще долго болтали, шутили, смеялись, и через несколько часов Эмилю стало казаться, что он знает этих ребят всю жизнь, настолько легко и хорошо ему было с ними. Да и ребята чувствовали себя с ним также. Так, в лице Эмиля, Фабьен и Дидье неожиданно для себя обрели еще одного друга. У них оказалось столько много общего, что темы для разговоров никак не могли иссякнуть, плавно переходя и одной в другую. Да и по возрасту они неплохо подходили друг другу — Фабьену с Дидье только исполнилось по тринадцать лет, с разницей лишь в два месяца, а Эмиль всего на год был их младше.

Когда тени от деревьев стали заметно длиннее, Эмиль засобирался домой.

— Все-таки, не хочу, чтобы мама переживала, — нехотя объяснил он. — Она у меня нервная…

— Хочешь, я немного провожу тебя? — весело прищурился Фабьен. Ему почему-то не хотелось отпускать своего новоиспеченного друга.

— Давай! — охотно согласился Эмиль.

— А мне тоже пора домой, — понуро проговорил Дидье. — Я обещал отцу помочь разделать свиную тушу… Отец у меня мясник, — пояснил он потом.

. — А ты, Мадлен? — Фабьен глянул на девочку.

— И я домой, — вздохнула та. — Надо еще к Люси забежать.

— Тогда, до встречи, — попрощался с ними Эмиль, и они с Фабьеном направились в сторону города.

— А кто твой отец? — браво шагая по дороге, спросил Эмиль.

— Шулер, — Фабьен сказал это таким будничным тоном, будто его отец работал кузнецом или цирюльником.

— Шулер? — переспросил, не веря своим ушам, Эмиль. — Да ну! Что, самый настоящий?

— Самый что ни на есть настоящий, — задорно улыбаясь, ответил тот.

— А ты? Ну, умеешь также?

— Кое-что… Папа меня немного учил… Да и сейчас иногда дает кое-какие уроки в этом деле… Правда, сейчас он живет не с нами, и мы видимся не очень часто… Мама ушла от него три года назад, не вынеся его образа жизни… Она устала жить в постоянном страхе и неопределенности… Во всяком случае, она говорит так…

— Да, быть женой шулера — это, наверное, нелегко, — тяжело вздохнув, с умным видом изрек Эмиль.

— Во-во… И сейчас мы живем с бабушкой… А папа иногда к нам приходит… Маме это, конечно же не нравится, и я порой даже сбегаю, чтобы повидаться с ним… Ты знаешь, отец у меня — что надо! — Фабьен произнес это с особой гордостью, что Эмиль даже немного позавидовал, поскольку в свои двенадцать лет был просто уверен, что отец-шулер — это намного лучше, романтичней и интересней, чем отец-банкир…

… С этого дня Эмиль каждый раз при первой удобной возможности сбегал из своего дома к новым друзьям на Монмартр, и дружба этих трех мальчишек крепла день ото дня, и совсем скоро они не могли себе представить жизни друг без друга…

А в цирк, они, кстати, все-таки попали! И все благодаря Эмилю, которому удалось каким-то образом выпросить денег у обожавшей его всем сердцем бабули, которых как раз хватило на билеты в цирк для него самого и его новых друзей… Так что, их мечта увидеть «бородатую леди» все-таки сбылась!..

* * *

Июнь, 1859, Монмартр, Париж

Три неразлучных друга, Фабьен Легранд, Дидье Люка и Эмиль Готьер, сидели в небольшой, плохо освещенной комнатушке за большим деревянным столом. Вокруг них кружила, расставляя стаканы и тарелки, Мадлен, которая за последние десять лет из миленькой девчушки превратилась в обворожительную девушку. Это был ее дом, в котором она жила со своим престарелым отцом, спивающимся художником-неудачником. Ее мать скончалась пять лет назад от брюшного тифа, и с тех пор Мадлен приходилось работать наемной прачкой. Отец же проводил дни на пролет в обнимку с бутылкой, изредка ему удавалось намалевать что-либо на холсте, а после каким-то образом продать свой «шедевр» за символическую плату, растратив потом эту же сумму на очередную бутылку спиртного. В данный момент месье Арно, употребив несколько бутылок дешевого бурбона, мирно похрапывал за цветастой ширмой в дальнем углу комнаты. А Мадлен с неунывающим видом продолжала выставлять на стол припасенные для такого случая угощения. Это была самая простая еда, но Мадлен всегда удавалось приготовить ее так, что потом невозможно было оторваться. Даже Эмиль, пресыщенный изысканными блюдами лучших поваров Парижа, порой просил у нее добавку.

— Давай, наконец, рассказывай, что там у тебя за очередная грандиозная идея, — с легкой иронией спросил Дидье у Фабьена.

— Я хочу отправиться в Балларат, — оживился Фабьен.

— Это где? — не понял Дидье.

— В Австралии, — пояснил Эмиль.

— Но зачем тебе туда ехать?