– Вы хотите ее так оставить? Думаете, это немного?

– Несколько минут.

– Вы опережаете меня почти на двенадцать часов. Этого вы хотите?

Абсолютное время, корабельное время, – я видел, как расходились хронометры в градуале.

– Так что мне делать?

– Сначала нужно дождаться, пока корабль причалит.

Она стояла рядом со мной у планшира, подавшись вперед и всем весом опираясь на локти. Я чувствовал тепло ее руки, – она стояла гораздо ближе ко мне, чем, может быть, предполагало простое деловое знакомство. Мне нравилось ощущение ее близости, но я мог лишь гадать, что она этим хочет сказать, да и хочет ли вообще. Манеры у нее были небрежные. Между нами лежала пропасть, – нас разделяли возраст, окружение, культура, ее ремесло адепта. Паром медленно маневрировал на подходе к гавани, но вокруг суетилось столько лодчонок, что мы едва двигались. Несколько раз корабль гудел сиреной, давая сигнал лодкам пропустить нас. Никакого особого эффекта гудки не дали, и красочный хаос вокруг гавани продолжался.

Глядя через водную гладь на ту часть города, что была видна, я рассмотрел толпы народа на улицах, флажки веселых расцветок, гирляндами развешанные на деревьях и шестах, изобилие ярких электрических вывесок. Когда я останавливался на Хакерлине в прошлый раз, мы жили в большом отеле на окраине города, пользовались приватным пляжем, а в Хакерлин-Обетованный делали вылазки только когда стемнеет, чтобы посетить рестораны и бары. Я помнил место, полное заразительного веселья, громкой музыки, шума и толпищ. Пока мы продвигались в гавань, музыка из усилителей уже гремела, разносясь над водой.

– Вам нравится подобная музыка? – спросил я.

Я почувствовал, как она изменила позу. Хотя Кан не отодвинулась и по-прежнему, наклонившись, опиралась руками о планшир, она вдруг насторожилась.

– Отчасти, – сказала она.

– Вам что-то из этой музыки нравится? Или нравится вся, но лишь отчасти?

– Без разницы.

– Вы когда-нибудь слышали о молодом музыканте по имени Анд Анте? Он живет на Теммиле, Душителе.

– Вы плывете на Душитель? – спросила Кан.

– Да.

– Скоро отплываете? Или побудете в Хакерлине-Обетованном?

– Еще не решил. Я хочу кое с кем встретиться на Теммиле. С этим человеком, Анте. Но мне нужно еще об этом подумать.

– Если вы пробудете на Хакерлине несколько минут, то ладно. Но задержитесь здесь на ночь или на часть дня, и я вам понадоблюсь. Градуал времени здесь крутой и беспорядочный. Мне придется следовать за вами непрерывно.

– Что вы конкретно имеете в виду?

– Вы не сможете ходить по улицам без убыли. Вы даже не сможете пересечь комнату в этом городе, не потеряв или не набрав несколько секунд. Даже ворочаться во сне опасно.

– Вам придется быть со мной постоянно.

– Только не ночью.

Она принялась рассказывать мне историю. Поначалу я ожидал коротких предложений, которыми она обычно изъяснялась, но в кои-то веки Кан разговорилась: этот рассказ она по-настоящему хотела до меня донести. Дело касалось ее родителей. Они встретились подростками, рассказывала Кан, когда на каникулах путешествовали с группой сверстников по этой части Архипелага, перебираясь с острова на остров на флотилии маленьких лодок и останавливаясь в хостелах или недорогих отелях. С ними постоянно находились турагенты, организаторы. Кан утверждала, что, когда островитяне перемещаются по Архипелагу или отправляются в организованный тур, они не нуждаются в постоянном внимании адептов. По закону, каждое агентство, каждый туроператор должны быть лицензированы для оказания адептских услуг. По окончании каждой поездки или завершении тура убыль поправляют коллективно.

– Каждый, кого вы видите, – сообщила Кан, указывая на спускающиеся к гавани улицы, запруженные толпами. – Все эти люди путешествуют по такой лицензии. У каждого есть профиль, зафиксированный в лицензии: в какой островной группе человек родился, на каком острове, время суток, группа крови – всякое такое. Пока не было компьютеров, групповые расчеты вызывали трудности. Было много ошибок. Тогда и начали пользоваться жезлами. Но в наши дни все централизовано. Когда покупаешь билет или регистрируешь тур, то заполняешь бланк на бумаге или на сайте. Туроператор делает остальное.

– Вы хотели мне рассказать, как это коснулось ваших родителей?

– Они встретились на каникулах, влюбились и решили жить вместе. Туроператор отказался внести поправки в их лицензии, а скорее всего, просто не сумел. Они должны были ехать разными автобусами по разным маршрутам. Должны были сесть на разные паромы, запланированные для них заранее. Когда путешествующие оказались здесь, на Хакерлине, они сбежали из группы и последовали дальше самостоятельно. Наверное, они подыскали где-то отель. Потом, в конце, когда они отправились догонять корабль, на котором у них были забронированы места для обратного путешествия, они обнаружили, что потеряли семьдесят восемь дней. Остальная часть группы отбыла много недель назад. Они оказались заброшены здесь почти без денег и без возможности связаться с домом. Это было романтично, но превратило их жизнь в хаос. В конце концов адепты все наладили, но к тому времени родители решили остаться здесь, на Хакерлине. Они нашли себе жилье, поженились, устроились на работу, завели меня и двух моих братьев. Они до сих пор живут здесь, в Обетованном.

– Вы живете с ними?

– Сейчас нет.

– Тогда почему мне тоже не выписали лицензию?

– Вы родились на севере. Жезл говорит, что в Глонде.

– Да.

– Все жители материка находятся вне системы. Вы должны пользоваться жезлом, потому что, хоть вы и с материка, но все-таки уязвимы для градуала. Хакерлин – общая проблема. Здешний градуал – воронка на воронке.

Корабль миновал мол и постепенно приближался к длинной стене причала, подрабатывая двигателями. Доносился знакомый назойливый стрекот цикад, но сейчас он почти тонул в шуме динамиков, установленных на городских зданиях. Теперь, когда ветерок не обдувал движущееся судно, воздух стал жарким и липким. С берега плыли богатые ароматы, слишком резкие для цветов, но разнообразные, манящие, запретные, предвещающие ночные приключения.

Кан выпрямилась. Корабль швартовался к пристани.

– Мы причалили, – сказала она. – Дайте мне ваш жезл и ждите здесь. Не пытайтесь покинуть судно.

Она забрала жезл, сунула его в большую сумку, с которой ходила, и покинула меня, не промолвив больше ни слова. Быстрым шагом она спустилась вглубь корабля.

Направляясь в свою каюту, я увидел, что большинство пассажиров собрались у борта. Как только сходни установили, люди начали спускаться, толкаясь и спеша сойти на сушу после трехдневного плавания. Я видел, как ручеек пассажиров стремится к зданию Приема, размещенному, как обычно, в заметном месте на набережной. Я видел привычный полосатый навес и разношерстные фигуры сидящих или стоящих под ним адептов, демонстративно не смотревших на прибывших, идущих мимо с сумками на колесиках и рюкзаками. Время от времени кто-нибудь из адептов выходил из-под навеса, на вид случайным образом, чтобы заговорить с избранным им пассажиром.