– Но что тогда будет?

– Кан будет вас сопровождать, пока вы останетесь на Хакерлине. Это вы оплатили. Если вы захотите покинуть остров, она проведет с вами часть пути. Если вы отправитесь на Душитель, есть варианты. Я вас сопровождаю, или вы едете один.

– И это варианты?

– Для вас. Мы делаем то, что вам от нас понадобится.

Корабль вокруг нас активно готовился к следующему рейсу. Завели главный двигатель, и он мягко пульсировал где-то в глубине корпуса. Пассажиры, поджидавшие возле здания Приема, шли по пристани к сходням. Струйка буроватого дыма показалась из трубы, расположенной ближе к корме. Несколько членов экипажа ходили по палубе, один из них что-то говорил в портативную рацию. Щеголеватый офицер в тропической белой форме спустился на главную палубу и осматривал что-то, находившееся в отсеке с крышкой, над которым трудились два молодых матроса.

– Ладно, – решился я, осознав, как и много раз прежде, что в отношениях с адептами никаких вариантов у меня нет. – Пойдем в банк.

Кан в первый раз за утро заговорила:

– Мне нужно еще раз осмотреть ваш жезл, монсеньор Сасскен.

Она взяла его и вновь легонько коснулась поверхности пальцами. Ренеттиа внимательно наблюдала за ней.

Мы сошли на берег. Я легко нес пожитки, сознавая снизошедшие на меня физические возможности и сполна ими наслаждаясь. Мы направились прямиком в офис службы Приема. Перед главным входом Кан вернула мне жезл.

– Все, что вам нужно сделать, – вручить его. Ничего не говорите.

Почему-то ни одна из них не пошла внутрь вместе со мной. Я вошел один и поступил в точности по указаниям Кан. Мой жезл вставили в сканер, после паузы он выскочил обратно, и чиновник мне его отдал. Никакой бумажки на сей раз напечатано не было.

Две женщины-адепта ждали меня у выхода. Мы прошли оставшуюся часть набережной и углубились в город. Вблизи, при ярком дневном свете, здания, прошлой ночью забитые веселившимися отдыхающими, казались облезлыми и неухоженными. Банк находился через две улицы. Я прошел длительную и докучную процедуру идентификации, потом ждал, пока подтверждение личности и выписанные мной чеки пройдут сквозь банковскую систему. Я уже проделывал это на других островах и всякий раз меня не оставлял грызущий страх: вот сейчас сообщат, что глондская военная хунта выследила и заморозила мой счет. Однако после долгого ожидания все прошло благополучно, и я получил существенную сумму наличными: таланты для использования на Хакерлине, а также талеры и симолеоны на будущее.

Я заплатил Ренеттиа, сколько запросила.

Через полчаса после того как покинули корабль, мы все трое уже сидели в автомобиле, несущемся прочь из города и дальше вдоль побережья, с Ренеттиа за рулем. Кан сидела на переднем пассажирском сиденье. Я в одиночестве находился сзади, сложив рядом вещи.

После того как покинул каюту, я ничего не ел и не пил, но женщины никак не показывали, что мы должны были остановиться на перекус. В машине имелось несколько бутылок с минеральной водой, из которых мы все отхлебывали, меж тем как утренняя температура стремительно росла. Холмы вокруг Хакерлина-Обетованного заросли густым лесом, так что на протяжении значительной части пути море и приморские пейзажи можно было видеть лишь мельком. Изредка мне удавалось приметить на расстоянии знакомый вулканический конус Гроннера, открывавшийся из-за деревьев. Через определенные промежутки времени Ренеттиа останавливала автомобиль, и они с Кан советовались, быстро переговариваясь вполголоса на островном диалекте.

Они были очень сосредоточены на том, что делали. Кан пользовалась устройством для счета, которого я прежде не видел, – оно напоминало абак, только бусины были нанизаны на проволочки, закрепленные в раме, имеющей форму пятилепесткового цветка. Кан ловко гоняла бусины и вертела проволочную рамку на центральной опоре, проверяя и подтверждая решения Ренеттиа. Один раз, пока мы ехали, она зачитала вслух ряд чисел. В какой-то лесистой долине она выкрикнула, чтобы машину остановили – Ренеттиа поспешно нажала на тормоза и подвела автомобиль к обочине в облаке пыли. После того как Кан все посчитала заново, Ренеттиа отъехала назад, потом снова подождала, пока Кан перебрасывала бусины туда-сюда. Мы возобновили движение. Еще в одном месте мы съехали с дороги на неторную просеку и двигались по лесу, пока не повернули на уходившую вбок еще более глухую тропу и, наконец, выбрались обратно на дорогу. Ту же самую или, может быть, просто похожую.

Мы добрались до деревни. Дорога вилась по холму, спускаясь к бухте в форме полумесяца, где полоска белого песка контрастировала с тихим полупрозрачным аквамарином замкнутой лагуны. В пяти сотнях метров от берега проходил риф, за ним раскинулось открытое море более глубокого синего оттенка. Десятки лодочек и яхт разрезали спокойные воды лагуны. Людей на пляже хватало, но скученности не было. Ренеттиа повела машину по дороге, идущей вдоль пляжа в деревню, и припарковалась в центральном сквере.

Мы вышли под яркий солнечный свет. Ренеттиа сказала, что они с Кан должны кое о чем порасспросить, и велела мне ждать возле машины. Я уже вошел в состояние ума, привычное мне по всем прежним встречам с адептами: стал пассивен, на все согласен, не задавал вопросов и позволял себя вести и собой командовать.

Поэтому я смиренно стоял возле автомобиля, пока две женщины шли по пропеченным солнцем камням мостовой. Нырнув в отходившую от сквера улочку, они скрылись в глубоких тенях.

Когда они пропали из виду, я оглядел ту часть деревни, что была перед глазами. Людей в сквере почти не было. Под самым большим деревом сидели на скамейке бок о бок два старика. Оба держали между коленей палки для ходьбы. Еще несколько машин было припарковано с другой стороны. Дома вокруг были высокими, старинного вида и создавали впечатление потрепанного величия. Окна безучастно отражали сияющее небо. Здесь было кафе со столиками на веранде, защищенными от солнца навесом, но там никто не сидел. Внутри было слишком темно по сравнению с ярким светом снаружи, чтобы я мог рассмотреть, есть ли там кто-нибудь.

Я, само собой, был в своей легкой одежде и шляпе от солнца, но солнце сверкало так мощно, что жар исходил даже от земли. Сандалии почти не защищали от жара раскалившихся камней. Ветра не было, несмотря на то, что сквер открывался на море. Было так влажно, что сделалось трудно дышать.

Я отошел в узкую полоску тени у стены одного из зданий. Попил холодной воды из встроенного в стену фонтанчика, и она пролилась в горло блаженной прохладой. Плеснул водой на лицо и волосы, предоставив ей стекать по плечам и груди.

Оглянувшись назад, на сквер, я нигде не увидел машины, на которой мы приехали.

Все прочее оставалось прежним, и только под деревом, где сидели два старика, ситуация разительно изменилась. Один из них упал на землю и лежал теперь ничком в неуклюжей позе, клюка торчала наискось, запутавшись у него в ногах. Второй старик стоял рядом с распростертым телом, тяжело опираясь на собственную палку, и отчаянно озирался в поисках помощи.