Виктор Молоканов не подвел. Он выехал в Россию первой же лошадью и с корабля попал сразу на бал, то бишь на допрос к следователю Зинькову.

Егор Васильевич не привередничал. Он уже отчаялся получить обещанный джек-пот, но Сергей Антонович пообещал ему утешительный приз.

Молоканов был тем самым телохранителем, который хоронил Михаила Матвеева. Он должен был подробно рассказать Зинькову, как все это происходило. Бояться ему было нечего, поскольку срок давности по его преступному деянию уже вышел. Да и по самому убийству тоже.

Убийство относится к числу особо тяжких преступлений. Срок давности по ним составляет пятнадцать лет. Ровно столько времени и прошло. Вопрос в том, как это доказать.

Труп Михаила эксгумирован совсем недавно, работа еще только в самом начале. Можно установить и личность покойника, и даже дату его смерти, но для этого требуется достаточно сложная и долгая экспертиза.

Молоканов покинул следователя. Свято место, которое пусто не бывает, занял Сергей Антонович.

Зиньков что-то увлеченно писал, но увидел его, отложил авторучку и заявил:

– Что я могу сказать! Ситуация, конечно, напряженная! Все-таки убийство! – Он развел руками. – Пуля прошла навылет. Если бы осталась в теле, да, экспертиза установила бы, что она винтовочная…

– Я мог убить Мишу из винтовки, но не делал этого.

– В трагический момент вы с братом находились в кабинете вдвоем. Никто не видел, как погиб Михаил Антонович.

– Молоканов видел дырку в стекле.

– Да и пулю он из стены выковыривал. Якобы винтовочную. Но можно ли верить его показаниям?

– Вы задержите меня?

– Нет. Даже до суда не будем доводить. Главное, не уезжайте никуда. И в ход следствия не стоит вмешиваться.

– Я не вмешиваюсь.

– С Молокановым-то вы общались.

– Вы же не стали записывать это в протокол, не так ли?

– Да, не стал. Мы стоматолога нашли, который Михаилу Матвееву зубы лечил.

– С ним я не общался.

– Стоматологическая карта достаточно старая, вряд ли это подделка. Результатов экспертизы пока нет, сказать вам я ничего не могу.

– Я вам все растолковал, во всем признался. Какой смысл мне выдавать себя за Сергея, если гораздо удобнее быть Михаилом Матвеевым?

– Да, особого смысла тут нет, – легко согласился Зиньков.

– Но мне нужно свидетельство о смерти Михаила Матвеева.

– Зачем?

– Я все решил. Я возвращаю себе свое имя, а сын Михаила, мой племянник Артем, наследует компанию отца. Мне пора на покой.

– Вы еще достаточно молоды. Вам незачем уходить. Вы же видите, сенсации не случилось. Особого резонанса в обществе нет, журналисты ко мне в дверь не стучатся. Всю эту историю можно спустить на тормозах.

Сергей Антонович кивнул, с усмешкой глянул на следователя. Да, история получила огласку, но сенсацией не стала. В принципе, еще не поздно повернуть ее вспять.

Майор Зиньков мог тому поспособствовать. Стоило один раз предложить ему серьезную сумму, и у него появился аппетит, причем прекрасный. Он мог бы замять историю за соответствующее вознаграждение. Но где гарантия, что этот страж порядка потом не потребует еще?

Нет, не стоит менять решение. Пусть все будет так, как оно к этому идет. Тем более что Марта согласна отправиться с ним в теплые края, где их ждет райская жизнь в садах Эдема.

Руки Кости были связаны в локтях простыней, свернутой в жгут. Ноги в коленях так же, чтобы не было перетяжек. Наверное, его похитители не хотели доводить дело до гангрены, или у них имелся какой-то другой умысел. Что делать? Как быть?

Сначала Костя думал, что имеет дело с провокатором. Кто-то из охраны Матвеева мог выследить его и навязать ему разговор под стволом пистолета. Дескать, он тоже против этого буржуина, поэтому Костя должен ему помочь. Так парень и раскрыл бы свои намерения. Но Костя сказал, что не хочет принимать участия в этом мокром деле, и за это получил кулаком в затылок.

Очнулся он в каком-то микроавтобусе с затемненными окнами. Парень не знал, где стояла машина и зачем он в ней оказался, но догадывался, что ему уготована роль жертвенного барана.

Люди, которые находились в машине, с ним не разговаривали, но и не били его. Они поочередно смотрели в окно, возможно, на подъезд, в который мог зайти Матвеев-старший. Наверное, это действительно были киллеры, которые собиралась исполнить приговор, некогда вынесенный ему. Они хотели убить бизнесмена, а вину за это преступление возложить на Костю.

Матвеева прикончат, машина уедет, но вскоре будет найдена. С трупом в салоне. Костя мог не выдержать мук совести и застрелиться. Путы с него предварительно снимут, а следов от них на теле не останется. Возможно, преступники собирались использовать его как-то по-другому, но в любом случае свалить на него вину.

Как быть? Что делать? Эти вопросы стояли остро, как нож у горла.

Лена готовила быстро, но стандартно. Незатейливый супчик, куриные котлеты и макароны, но Артем нос от ее стряпни не воротил. Уж лучше примитивный бутерброд ее приготовления, чем какая-нибудь рыбная сарсуэла из ресторана.

– Душевненько! – Он отодвинул пустую тарелку и посмотрел на Лену в ожидании следующего блюда.

Она положила в тарелку макароны, щедро заправленные маслом, пару котлет. Салат на обед не полагался. Прошли те времена, когда девушка бабочкой порхала по дому. Сейчас она все делала в виде одолжения, но не ленилась и даже не позволяла ему становиться к плите.

Себе Лена положила совсем чуть-чуть.

– Фигуру бережешь? – спросил он.

– Моя фигура – мое состояние.

– Да уж, богатая ты девушка.

– Не очень. У меня практика завтра начинается.

– Можно откупиться. – Артем легко нашел решение.

– Ты знаешь, как это делается? – спросила Лена и иронично глянула на него.

– Отец знает.

– Отец?

– Хотя за тебя-то буду договариваться я.

– Я не собираюсь откупаться. Мне нужна практика.

– Так можно в «Параде» практиковаться!.. Мы там скоро главными будем!

– Кто это мы?

– Ты и я. Завтра поедем в ЗАГС и все решим.

– Мы и вчера там были, и сегодня, – с усмешкой проговорила она.

– Если долго мучиться, что-нибудь получится.

– Что получится?

– Тебя под венец затащить получится.

– Под венец не тащат. Туда ведут.

– Ладно, уговорила, поведу.

– А я согласна?

– А чем я плох? – Артем расправил плечи.