- Я, по крайней мере, пытаюсь сделать хоть что-то. А что предприняла ты и тебе подобные? Сидите в реке и смотрите? Для этого много ума не надо. Не решаешься действовать - отойди, не стой на дороге.

Русалку тоже наконец проняло - глаза засветились ярче, а в голосе прорезался гнев:

- Мы не сидим, болван! Мы делаем то единственное, что имеет смысл в этой ситуации! То, что от нас зависит! А твои так называемые зачистки - кровожадная мерзость, ничего больше! Они никак - ты слышишь, никак! - не помогут остановить Каменноголового! На крови не построить будущего! Ты делаешь только хуже...

- Тогда, - сказал я, - используй момент. Пристукни меня, вычеркни из истории. У тебя получится - ты же видишь, я обессилен. Только, если можно, быстрее - мне сейчас не до разговоров.

Она покачала головой, разочарованно и брезгливо:

- Ты так ничего и не понял, ротмистр. Я не убью тебя, как бы отвратителен ты мне ни был. И да, в одном ты всё-таки прав - зря я повторила ошибку, заговорив с тобой. Теперь поезжай, твой путь ещё не окончен.

Развернувшись, русалка пошла к реке, к чернеющему пролому во льду. Волосы её, лежащие копной на спине, были странно сухи, а кожа оставалась белой и чистой даже в ржавом свете луны.

Я погнал жеребца вперёд, вглядываясь в тёмные заросли вдоль дороги. Пора было принять меры, чтобы не проскочить мимо цели. Машинально я сунул руку в карман за спичками, но вспомнил, что все до единой уже истрачены.

В качестве суррогата имелось несколько одноразовых артефактов в форме монеток - с примитивными стандартными функциями. Сейчас мне, к счастью, большего и не требовалось. Я положил на ладонь двугривенник с имперским гербом-медведем на реверсе, сжал кулак и полуприкрыл глаза.

Минут через пять ладонь слегка обожгло - артефакт уловил наличие стационарных чар по соседству. Я спешился, присмотрелся к кустам и различил проход.

Монетка в руке остыла - я выбросил её, а сам прошёл на поляну. Вокруг был колючий густой кустарник. Я прикоснулся пальцем к шипу, кровь выступила на коже. Послышался глухой скрежет, и в центре поляны открылся прямоугольный провал - вход в подземный тоннель, ведущий на другой берег.

Сработал универсальный допуск, который мне дали перед поездкой. Пришло время навестить резиденцию императорского наместника.

Ступеньки уходили вниз глубоко, на несколько саженей. Тоннель был каменным - строители в своё время потрудились на совесть. Я опасался, что окажусь в полной темноте, но камень едва заметно светился, словно гнилушки. Коридор показался мне неимоверно длинным - я шёл и шёл, а он не желал кончаться. Морозная затхлость навязчиво лезла в ноздри, голова кружилась от слабости, терялось ощущение времени. Мне чудилось, что я уже миновал не только речное русло, но и пролив, отделяющий остров от континента.

Из-под земли я выбрался, едва держась на ногах. Переведя дыхание и осмотревшись, понял, что нахожусь на задворках парка. Вокруг темнели деревья и подстриженные кусты, между ними виднелась светлая полоса - дорожка из гравия.

- Стоять! Ни с места!

Подпоручик-гвардеец в форменном полушубке, выйдя из-за ближайшего дерева, наставил на меня револьвер. Его коллега, вооружённый боевым амулетом, держался чуть в стороне, следя за моей реакцией. Всё правильно - в городе неспокойно, и подземный ход взяли под охрану.

- Ротмистр Зуев, - назвался я. - Тайная Стража, центральное отделение.

- Удостоверьте личность.

Используя крохи чар, осевшие на ладони после манипуляций с монетой, я показал изображение филина - оно уже не искрилось, а тлело, но различить ещё было можно. Подпоручик поморщился - гвардейцы, охраняющие монарха и важнейших сановников, никогда не испытывали симпатий к нашему ведомству.

- Цель прибытия?

- Имею срочные сведения касательно происходящего в городе. Дело чрезвычайной важности. Должен доложить лично его сиятельству.

- Следуйте за мной.

Мы с подпоручиком двинулись по дорожке, гравий похрустывал под ногами.

- Что за пожары? - спросил гвардеец. - Мы отправили людей на тот берег, но они ещё не вернулись.

- Зачистка. Ситуация под контролем, непосредственной опасности нет.

У гвардейца явно вертелась на языке какая-то непечатная реплика, но он сдержался и больше вопросов не задавал. Я сказал ему:

- Пожары связаны с инцидентами, к которым была причастна Елизавета, племянница господина наместника. Перед докладом я должен уточнить у неё один ключевой момент. Где она проживает?

- Я пошлю за ней. Мы сразу поднимемся к его сиятельству в кабинет...

- Вы не поняли, подпоручик. Я сказал - сначала к Елизавете, потом к наместнику. Мой допуск вы видели и обязаны подчиняться. Итак, ещё раз - где её комната?

- В северной башне, - процедил он сквозь зубы.

- Поторопимся.

Во дворе было тихо, только в углу шептались служанки. Нас они проводили испуганно-любопытными взглядами. На входе в башню сидел привратник, взявший у меня ещё одну каплю крови ради проверки. Потом мы наконец добрались до третьего этажа - недлинный коридор был освещён умеренно, почти скупо. Подпоручик постучал в дверь:

- Елизавета, извините за беспокойство...

- Да, Андрей? Что такое?

Девушка смотрела через порог - стройная и довольно высокая, со светлыми волосами, в простом однотонном платье. Я знал, что ей четырнадцать лет, но выглядела она на шестнадцать или семнадцать. Хотя, возможно, всё дело было в обманчивом освещении.

- Ещё раз простите, - бравый гвардеец, кажется, покраснел. - Я понимаю, время совершенно неподходящее...

- Ну что вы, Андрей, - сказала она спокойно, - не так уж поздно. Я не ложилась. Так что стряслось?

- К вам господин из Стражи...

- Благодарю, подпоручик, - вмешался я. - Сударыня, вы позволите? Я отниму у вас буквально пару минут.

- Из Стражи? - удивилась Елизавета. - Проходите, конечно, но...

- Я всё сейчас объясню. Подпоручик, а вас прошу подождать снаружи - строгая конфиденциальность, не обессудьте.

Захлопнув дверь перед его возмущённой физиономией, я задвинул засов и бегло оглядел комнату. Интерьер в пастельных тонах, единственное яркое пятно - гобелен столичной работы с меандрами. Письменный стол, заваленный книгами. Настенный дагерротипный портрет супружеской пары и совсем ещё юной Елизаветы. Широкое окно, за которым - излучина замёрзшей реки.

Пожары из окна не просматривались, они остались южнее.

А на подоконнике лежала стынь-капля, мутная и бесцветная.

Проследив мой взгляд, хозяйка нахмурилась:

- Опять начнёте допытываться, что было летом и осенью? Сколько можно? Я всё уже рассказала, добавить нечего.