– Вы практически всю жизнь прожили одна. Откуда у вас такие глубокие познания? – съязвила Саша, очень скоро пожалев об этом. Галина Михайловна принадлежала к тому типу людей, которых лучше причислить к друзьям. В качестве врага это была непредсказуемая в своей жестокости и злопамятности женщина. Но подружиться со свекровью Саше так и не удалось. Возникшая перспектива разъехаться могла, наконец, снять нарастающее напряжение. Никольский не мог не замечать явного и скрытого противостояния между двумя женщинами. Не желая становиться на сторону одной из них, он решил попросту разъединить их.

Оставалось догадываться, что побудило его на такой роскошный подарок. К тому же, учитывая, что от отношений между ним и Сашей все больше веяло прохладцей, момент был выбран по меньшей мере необъяснимый.

– О чем ты сейчас думаешь? – сжимая ее руку, спросил Владимир.

– Невероятно. Ущипни меня, Вова.

– Можно просто поцеловать? – не дожидаясь разрешения, он нежно поцеловал Сашу в ладонь.

– Все так неожиданно.

– Ты рада?

– Кажется, да.

– Кажется, – не в силах скрыть разочарования, произнес Никольский.

– Я очень рада, Володя. Просто трудно принять такой подарок, когда…

– Когда мы лишней конфеты не могли себе позволить, – закончил за нее он.

– Знакомая фраза… Когда успела, ума не приложу? – Саша поняла, что Галина Михайловна успела провести свою разрушительную работу за то время. Удивительное дело, насколько недальновидной была эта, по сути, неглупая женщина. Слепая материнская любовь словно лишала ее рассудка. Неужели трудно понять, что сын давно вырос? Но вслух Саша сказала другое: – Теперь праздник испорчен.

– Не дури, – серьезно сказал Никольский. – Вы с матерью заигрались. Пора бы понять, что вы обе важны для меня. Каждая по-своему, но обе. Ладно мать, но ты, ты почему участвуешь в этом бардаке?

Лескова не ожидала от мужа такого. Плохо же она его знает, если уже второй раз за день он умудряется удивить ее.

– Надеюсь, когда мы будем жить отдельно, вы обе, наконец, успокоитесь. Я устал от ваших войн.

– Что ты говоришь? – покачала головой Александра. – Я проглатываю все шпильки молча, я давлюсь ее каждодневными замечаниями и оскорблениями, а устал ты. Зашибись!

Они шли по многолюдной улице, разговаривали довольно громко, позабыв об окружающих. Хотя до них никому не было дела. У каждого свои заботы, кому какое дело, если молодая пара решила выяснить отношения на ходу.

– Знаешь, – с грустью сказала Саша, – если счастья нет, его никакие бриллианты не заменят. Вот они, сверкают у меня в ушах, кольцо – супер, а дома меня ждет убийственный взгляд свекрови и твое непонимание.

– Ты сгущаешь краски и напрасно обижаешься. – Владимир взял жену за руку, легонько сжал. Александра недовольно поджала губы, но руку не выдернула.

Они спустились в метро, купили жетоны и, увидев приближающийся состав, быстро сбежали по ступенькам. Они едва успели заскочить в вагон. Запыхавшись, довольные посмотрели друг на друга. Спешка на какое-то время приостановила зарождающуюся ссору. Саша тряхнула головой, к своему удовольствию заметив несколько пристальных женских взглядов. Это означало, что подарок мужа не остался незамеченным.

Александра повернулась к Никольскому. Он стоял, глядя на свое отражение в стекле. Сосредоточенный и отрешенный, он явно не слышал голоса диспетчера, объявляющего очередную станцию, не чувствовал, как внимательно смотрит на него Саша. Потом словно пришел в себя, вздрогнул и резко повернулся к ней.

– Что? – кивнул он в ответ на ее улыбку.

– Я подумала, что мы с тобой так часто ссоримся, но все равно остаемся вместе, – на самое ухо довольно громко сказала Лескова.

– Я надеюсь только на то, что появление ребенка все изменит. Мы вообще не будем ссориться!

– Идеалист, – прошептала Саша, но Никольский прочел сказанное по губам.

– Вот ты как думаешь? – Одной рукой он держался за поручень, другой стукнул себя по лбу. – Елки-палки, я, мужик, мечтаю о ребенке, а моя жена, женщина, находит сотни причин, чтобы не рожать. Слушай, может, у тебя проблемы по-женски, так ты скажи. Зачем скрывать, я ведь твой муж, не чужой человек все-таки. Ты же врач, вращаешься среди медиков, так решай поскорее свои проблемы! Я готов ждать.

– Нет у меня никаких проблем! – мгновенно ответила Александра, почувствовав, как краска заливает лицо и шею.

– Я смутил тебя, извини.

– Слушай, меня уже тошнит от твоей вежливости! – Саша отвернулась, автоматически пощупала сережку в правом ухе, а взгляд перевела на сверкающее кольцо. За долгие годы брака с таким занудой она заслужила этот подарок.

– Прости, я не хотел. – Никольский снова уставился на свое отражение в стекле. Саша перехватила его взгляд, показала язык и состроила зверскую рожицу. Он засмеялся, запрокинув голову, свободной рукой обнял жену за плечи. – Иногда я готов тебя растерзать, но я так люблю тебя…

– Не говори о любви так часто, – прервала его Саша. – Я предпочитаю словам дело.

– Сама ты точно никогда не говоришь о своих чувствах. Мне кажется, это говорит или о невероятной скромности и застенчивости, или об отсутствии любви.

– Мне мои пациенты так часто говорят о ней. Говорят, а сами не знают, что это такое. – Саша покачала головой. – У него раздвоение личности, а он твердит о любви к соседке. Они видятся три-четыре раза в месяц, но пациент в мыслях уже выстроил макет их серьезнейших отношений. Или у нее невроз после сильнейших потрясений, а она то и дело возвращается к виновнику своих страданий и ждет облегчения.

– А тебе со мной легко?

– Ты сегодня просто кладезь неоткрытого, непознанного. Удивляешь меня чем дальше, тем больше.

– Это не ответ. За те две недели, что меня не было дома, я многое передумал. Мне кажется, у нас ничего не получается.

– Говори громче.

– Не притворяйся, что не слышишь!

– Что-что? В вагоне слишком шумно, – прекрасно услышав мужа, Александра пыталась сделать вид, что ничего не поняла.

– Все ты поняла…

– Нам выходить на следующей станции, Володя.

Саша пробралась к дверям. Никольский стал у нее за спиной. Диспетчер объявил название станции. Рядом возникла давка. Как обычно, кто-то хотел выбраться из толпы в последний момент. Сашу качнуло от мощного толчка. Владимир помог ей удержать равновесие, а потом сказал, касаясь губами мочки уха:

– Мне с тобой тяжело. Меня надолго не хватит. Если ребенка не будет, семье нашей тоже не быть…

Саша резко повернулась, взглянула в потемневшие глаза мужа. Лескова не сомневалась: он говорит от чистого сердца. Она не почувствовала страха перед возможным расставанием. Наверное, потому, что знала: в их отношениях ребенок станет лишь новым поводом для ссор и скандалов. Между ними нет того единства и понимания, которое делает брак по-настоящему прочным. В их решении быть вместе главенствовал страх перед одиночеством – плохой союзник для основательных и долгосрочных отношений.