быстро и окончательно освободить Саркиса от страданий, млоки предложили подвергнуть его мозг определенным трансформациям. Они хотели вколоть ему редкую растительную сыворотку и с ее помощью подправить самые его воспоминания и ментальные реакции, чтобы его разум стал похож на разум самих млоков, как это раньше произошло с его органами чувств.

Хотя Саркиса и пугала предложенная ментальная метаморфоза, после которой он навсегда перестал бы быть человеком, он подумывал согласиться. Однако некие ужасные и совершенно непредвиденные события нарушили все их планы.

Звезды, вокруг которых обращался Млок, располагались на самом дальнем краю тамошней островной вселенной. Во время короткой ночи, которая наступала между царствованием двух солнц, эту вселенную можно было увидеть: она представала туманным звездным облаком на полнеба, другая же половина оставалась темна и беспросветна, как хорошо знакомая земным астрономам черная туманность Угольный Мешок. Казалось, в непроглядной пустоте нет живых звезд, разве что они находились так далеко, что их свет не достигал обсерваторий Млока.

Однако из этой черной пропасти впервые на памяти планеты, обращавшейся вокруг двойной звезды, и явились захватчики. Сперва возникло темное облако – на Млоке никогда раньше не видели ничего подобного, ибо в неподвижных морях и тяжелом воздухе планеты всегда сохранялась одинаковая влажность и не было ни осадков, ни испарений. Трапециевидное облако спустилось к планете и быстро разрослось над южными областями, окутав небо непроглядной чернотой. Из него дождем пролились черные жидкие капли. От малейшего соприкосновения с составлявшим их весьма агрессивным химическим веществом плоть, камень, земля, растения – все, что угодно, растворялось, обращаясь в смолистые лужицы и ручейки, которые вскорости слились в огромное ширящееся море.

Новости об ужасной катастрофе мгновенно разлетелись по всей планете. За кислотным морем наблюдали с воздушных кораблей, остановить его пытались при помощи всевозможных ухищрений. Его оградили защитными атомными барьерами, выжигали стихийным огнем. Но все напрасно: черное пятно жидкой раковой опухолью неуклонно разъедало огромную планету.

Нескольким млокам удалось, пожертвовав жизнью, заполучить образцы черной жидкости для анализа. Они подвергали себя ее разрушительному воздействию и, пока их тела разъедала зараза, описывали другим то, что узнали. Млоки решили, что явившиеся из космоса капли суть доселе неизвестные протоплазменные организмы, способные разжижать все прочие виды материи и таким образом подвергать что угодно процессу ассимиляции. Именно так и образовалось едкое море.

Вскоре пришли новости о новом черном дожде – на этот раз над северным полушарием. А после быстро последовавшего третьего стало понятно, что судьба Млока предрешена. Млокам оставалось лишь бежать с растворяющихся литоралей трех океанов, что ширили свои алчные пределы и рано или поздно должны были слиться воедино и покрыть всю планету. Также стало известно, что и другие планеты двойной звезды, где не было разумной жизни, атакованы теми же смертоносными каплями.

Млоки, раса философическая, давно склонная невозмутимо осмыслять космические метаморфозы и смерть, смиренно приняли грядущую гибель. Они могли бы с помощью своих космических проекторов сбежать в иные миры, но предпочли сгинуть вместе с родной планетой.

Однако же Нлаа и Нлуу, как и большинство их соотечественников, тревожились за Лемюэля Саркиса. Они хотели вернуть его домой и полагали, что будет несправедливо и неподобающе обречь землянина на ту страшную судьбу, какая ожидает их самих. От задуманной операции они мигом отказались и теперь настаивали, что их гостю следует немедленно возвратиться на Землю.

И вот Нлаа и Нлуу препроводили ошарашенного Саркиса в ту самую башню, где он в первый раз и материализовался на Млоке. С холма, где она стояла, на горизонте хорошо просматривалась черная дуга надвигающегося моря.

Повинуясь указаниям своих наставников, Саркис встал в центре круга, образованного отверстиями в полу – генераторами пространственного проектора. Поначалу он тщетно умолял Нлаа и Нлуу отправиться вместе с ним, но потом, обуреваемый величайшим сожалением и печалью, простился с друзьями.

Поскольку ему сказали, что с помощью мыслеобразов млоки могут переместить его в любую конкретную точку, Саркис захотел вернуться в свою мастерскую в Сан-Франциско. Более того, во времени они могли перемещаться столь же легко, сколь и в пространстве, так что художник должен был очутиться дома наутро после своего отбытия.

Медленно выросли из пола и окружили Саркиса прутья и ячейки, чьи форму и цвет преображенные глаза воспринимали теперь иначе. Спустя мгновение все странным образом потемнело. Саркис обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на Нлаа и Нлуу, но не увидел ни их, ни башни. Перемещение уже свершилось!

Псевдометаллические прутья и ячейки постепенно истаяли, и Саркис огляделся, надеясь увидеть знакомые очертания мастерской. И тут его охватило изумление, сменившееся страшным подозрением: вероятно, Нлаа и Нлуу ошиблись или же загадочная проецирующая сила забросила его в какое-то совершенно иное измерение. Этой обстановки Саркис совсем не узнавал.

Вокруг в мрачном полумраке темнели хаотические скопления, самые контуры которых были исполнены кошмарной угрозы. Конечно же, сомкнувшиеся вокруг безумные изломанные скалы – это не стены; и это не его мастерская, а какая-то адская нора! Жуткий искаженный купол наверху, через который изливается дьявольский свет, – это не знакомая стеклянная крыша. А вон те вспучившиеся непотребства непристойной формы и похабных цветов прямо перед ним – это не мольберт, не стол, не стулья.

Саркис шагнул вперед и ощутил, с какой чудовищной легкостью перемещается. Не рассчитав расстояние, он тут же уперся в зловещий предмет на полу и, ощупав его, понял, что эта неведомая штука так же отвратительна на ощупь, как и на вид, – влажная, холодная и липкая. Однако при ближайшем рассмотрении в ней обнаружилось нечто смутно знакомое. Словно бы перед ним была набухшая, извращенная пародия на кресло!

Саркиса охватили смятение и зыбкий всепоглощающий ужас, как по прибытии на Млок. Вероятно, Нлаа и Нлуу все-таки выполнили свое обещание и вернули его в мастерскую, но эта мысль лишь усугубила потрясение. Из-за тех метаморфоз, которым Саркис подвергся на Млоке, его чувство формы, цвета, света и перспективы теперь разительно отличалось от земного. А потому хорошо знакомая комната казалась непоправимо чудовищной. Каким-то образом, погрязнув в тоске по родине, а потом и в хлопотах спешного бегства, он совсем не подумал, как свершившиеся с ним метаморфозы скажутся на его восприятии всего земного.

Кошмарное головокружение охватило Саркиса, едва он постиг ужас своего положения. Он в буквальном смысле оказался на месте безумца, который осознает собственное безумие, но совершенно над ним не властен. Он не знал, насколько этот новый способ восприятия ближе к истинной реальности, чем прошлый земной. Да и какая разница? Его целиком захлестнуло отчуждение, борясь с которым он так отчаянно пытался вновь уловить