Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Терминал пиликнул, и на экране всплыло окошко:
Заказ на поставку принят.
Немедленно выйдите из помещения, закройте дверь, дожидайтесь звукового сигнала.
Нахождение людей в операторской комнате во время сеанса запрещено!
Следующие сеансы ежедневно в 12–00.
Андрей вышел из комнаты, закрыл дверь, как было предписано, и принялся ожидать чуда. Конечно, он уже однажды видел, как происходит поставка, но как-то не мог до конца увериться, что все это не театральная постановка, и что все заказанное сейчас окажется у него в руках.
За дверью что-то бумкнуло, звякнуло, и громкий сигнал терминала возвестил о том, что процесс благополучно завершился. Бородулин открыл дверь в операторскую. На черной плите аккуратно лежали все заказанные им вещи. От спальников и до бензопилы. Вместе с заместителем он вытащил все присланное в соседнюю комнату.
— А теперь, Андрей Владимирович, — сказал Михайленко, — заприте дверь на ключ, а сам ключ спрячьте в карман и застегните этот карман на все замки. И никому не то, что не показывайте, но даже и в разговоре не упоминайте. По крайней мере, до тех пор, пока у вас не появится сейф с кодовым замком. И пойдемте, сходим за вещами. Тут, конечно, места дикие и пустынные, но на грех, как говорится, и палка стреляет.
Глава 23
За ночь ветер разогнал тучи, и утреннее солнце ярко осветило и саму крепость, и её окрестности. Поднявшись на верхнюю площадку донжона, Бородулин любовался открывающимся с этой высоты видом. Теперь, при свете, можно было хорошенько рассмотреть подарок, полученный от неведомых экспериментаторов.
Крепость представляла собой правильный пятиугольник, обращенный одной из сторон к реке. В этой стене, в мощной арке, были вделаны массивные деревянные окованные железом ворота. Ворот было, как и полагается, двое: снаружи крепости и внутри. Над аркой находился каземат с узкими бойницами. По углам крепости стояли круглые башенки, увенчанные смотровыми площадками с выступающим наружу ограждением. Поверху стены эти площадки соединялись крытыми переходами. Четыре башенки были практически одинаковыми, высотой чуть больше стены. Пятая же, расположенная дальше всего от реки, была больше других и в поперечнике, и в высоту. Если стены и башни были высотой, на глазок, метров шесть, то эта, донжон, поднималась над землей минимум на пятнадцать метров. Сложена была вся эта конструкция из габбро-диабаза, камня недорогого, но весьма прочного. В прошлой жизни из него обычно булыжники для мостовой делали.
— Наслаждаетесь?
На лестнице, ведущей вниз, появилась голова Михайленко.
— Наслаждаюсь, Станислав Наумович, — подтвердил Андрей.
— Пойдемте лучше завтракать, как раз и чай заварился.
Бородулин еще раз окинул взглядом пейзаж и спустился вниз.
Завтрак был простой, но обильный, завершившийся кружкой великолепного, грамотно заваренного чая. Андрей отхлебнул глоток и даже зажмурился от удовольствия.
— Вы похожи на кота, смакующего сметану, — заметил Михайленко.
— Очень может быть, Станислав Наумович, — не стал возражать Андрей и сделал еще глоток.
Ему пришла на ум строчка из Филатова: «при такой снеди как не быть беседе». Он вполне с ней согласился, да тут же беседу и завел:
— Скажите, Станислав Наумович, как человек, любящий решать задачи: для чего экспериментаторы сюда высадили бандитскую шайку, да еще и регулярно присылали ей пополнения?
— Очень просто. Они ведь ставят опыты с социумами. Заметьте, большей частью сюда засылают группы людей, а не одиночек. И стараются варьировать социальные отношения между участниками групп.
— Но ведь что, к примеру, у нас, что у тех же бандитов, жесткое единоначалие.
— Видимо, различия все-таки есть. Например, способ обеспечения себя продовольствием. Ведь для уголовников даже обеспечили кормовую базу, эти три фермы. Между прочим, в древности так все зачастую и было: князь содержал дружину — некоторое количество профессиональных воинов, обеспечивал защиту нескольких деревень, а те за это платили князю дань. Сейчас это называется «крыша». И всегда существовала возможность, что придет более сильный князь, убьет старого и объявит по деревням, что отныне дань платится ему. Что вчера, собственно, и произошло. Опять же смотрите: наглядно проявляется механизм естественного отбора. Более слабый лидер или погибает, как, скажем, главарь бандитов или один наш знакомый, или добровольно принимает на себя обязанности вассала по отношению к более сильному, признавая его сюзереном. Так было, скажем, с Зоей, да и с Уржумовым.
— Зоя, допустим, понятно — ей деваться было некуда. А Уржумов? Там плотная такая семейка, мужики крепкие, с прямыми руками из нужного места. Они бы и сами дом поставили, да и жили припеваючи.
— Тут работают другие соображения. У нас к тому времени уже была же довольно большая и неплохо обеспеченная группа, были запасы еды, имелся инструмент и оружие. То есть выживание в составе сильной группы было более вероятным и простым, поэтому дед Уржумов пошел под нас. А вот наши мажоры имели не только большие амбиции, но и возможности для их реализации. А то, что они не сумели эти возможности использовать — это уже их проблема. Но под них бы Уржумов добровольно не пошел.
— И почему?
— Вы ведь и сами знаете, почему, Андрей Владимирович. Но я все же отвечу. Потому что в этих структурах, при некотором внешнем сходстве — единоначалии, сильной центральной власти, — различная система распределения ценностей. Сейчас, на этом этапе, у нас, по сути, коммунизм. Средства производства принадлежат государству, частная собственность отсутствует, материальные ценности государством аккумулируются и государством же централизовано распределяются по потребностям. Но есть, как говорится, один нюанс: у мажоров доля, остающаяся у правящей верхушки, намного больше доли, отходящей низам. У нас же все иначе. Ваша доля, как главы анклава, лишь немногим существенней доли, скажем, поварихи из рыбачек. Это как раз то, что люди называют социальной справедливостью. И это — одна из причин того, что вам верят и за вами идут. И поэтому вам на данном этапе