Малышка Фима радостно взвизгнула и принялась сосать собственный кулачок. Я с удовольствием зарылась носом в ее мягкие светлые волосы.

– А вы как познакомились? – спросил отец Иоанн.

– Мы… – растерялась я, вспоминая, как нелепо зацепилась сережкой за Женин свитер.

– В автобусе, – помог мне Исаев, – это Лена меня спасла, когда пчела ужалила.

– Ох… – Родители Жени понимающе закивали головами. – Какая ты молодец, Лена, спасибо тебе!

– Ничего особенного, это не первый раз для меня, – пришлось пояснить мне. – У моей мамы аллергия.

Малышка Фима показала мне язык. Я ей в ответ тоже. Она расхохоталась: звонко так, забавно. И снова показала мне язык.

Теперь уже смеялись все. Через минуту к игре «у кого язык длиннее» подключились все остальные дети. Я так смеялась, что позабыла, где нахожусь. И только внимательный Женин взгляд, не то оценивающий, не то довольный, вернул меня в реальность.

– Нам, наверное, пора, – сказал он, вставая, – на улице уже темнеет.

– Да, мы, пожалуй, пойдем, – согласилась я.

Матушка Екатерина встала, взяла Серафиму на руки и улыбнулась:

– Хорошо, что вы пришли. Я очень рада, что познакомилась с тобой, Лена.

Отец Иоанн взял с полки ключи от машины:

– Держи! – Он протянул их сыну. – Отвези девушку домой.

– Нет, – поспешила отказаться я, – мы на великах приехали.

Женя кивнул:

– Спасибо, отец, не нужно.

– Хорошо. – Батюшка положил ключи на место.

– Я была очень рада познакомиться с вами, – честно призналась я.

Встала из-за стола и направилась к двери. Дети повскакивали с мест и побежали за нами в прихожую. Кто-то из них дергал меня за руку, другие стеснительно прижимались к стене, но взгляда с меня не сводил никто.

– Приходи еще! – улыбнулась мне самая старшая девочка Марфа.

– А ты красивая, – смущенно сказал, дергая меня за подол юбки, маленький Сашка.

Я обняла каждого из них по очереди, а затем и родителей Жени. Видно было, что они очень скучали по сыну и не хотели его отпускать. Пока Исаев прощался с матерью и отцом, я неспешно обводила взглядом каждого из членов этой большой семьи.

«Вот это я втюрилась!» – пронеслось в голове.

В Женьку, в его улыбку, в его дружную семью и в атмосферу безграничного счастья, которая наполняла этот дом до краев.

Я просто безнадежно влюбилась и не знала, что теперь делать с этим всем.

– Знаешь, как познакомились мои родители? – сказала я через минуту, когда мы с Женей шли по узкой тропинке в темноте.

– Как? – спросил Женя.

– Мама рассказывала, что нарядилась в белое, струящееся платье и пошла на набережную на первое свидание к папе. Как раз за минуту до того, как он вышел ей навстречу, над ней пролетела птица счастья. Ты даже не можешь представить, сколько помета может быть в одной маленькой чайке! Бомбардировка удалась: кружева, прическа, бусы – все было заляпано. И в таком виде она и предстала перед отцом.

– Вот это да, – рассмеялся Женя.

– Им пришлось идти в туалет кинотеатра отмываться. А после всех этих процедур они заявились в кафе: папа нарядный и красивый, а мама как мокрая курица! Сели за столик, мама начала есть, и оказалось, что у нее аллергия. Губы надулись, как попа у макаки! А папа сидел, смотрел на нее и не знал, как ей об этом сказать.

– Это веселее, чем история про горшочки, – захохотал Женя.

– Это точно.

– Просто свидание мечты!

Мы подошли к велосипедам, и я сдернула шарфик с головы. Завязывая его на шее, засмотрелась на небо:

– Не знаешь, почему закат такой красивый?

– Вообще-то, знаю, – совершенно серьезно сказал Женя. – Это обусловлено тем, что из-за изменения угла солнечных лучей свет проходит сквозь более низкие и плотные слои атмосферы. – Он развернул меня к себе. – Чем больше света…

– Слишком сложно, – прервала я его.

Когда он был рядом, я не могла смотреть куда-то еще. Только на него. Какие закаты? Вы серьезно? Ничего прекраснее этих глаз не существовало на свете. Мне хотелось смотреть только в них.

Опомнилась я только, когда поняла, что целую его. Мои ладони были на его щеках, его язык был у меня во рту, нежно поглаживал мой язык. Женины руки обхватили меня крепче, пальцы запутались в моих волосах, рука медленно переместилась вниз к моей талии.

Боже мой! Боже мой!

Кажется, я только что издала стон.

Это было так восхитительно, что у меня сердце рухнуло в пятки. Его руки гладили мою спину, губы требовательно касались моих губ, горячий язык сплетался с моим языком, и я таяла, чувствуя, как превращаюсь в то самое мороженое, которое так сладко сегодня таяло у меня во рту.

Женя подтягивал меня все ближе, целовал все решительнее, прижимал меня к себе все крепче, а я полностью отдавалась ощущениям и уже даже не пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-то подобное. Кажется, никогда.

Наверное, все-таки дело было в том, что один поцелуй с любовью дороже всех поцелуев, что были без любви.

Мне хотелось распробовать губы Жени на вкус. А он, казалось, желал испить меня до дна: то нежно проводил языком по моим разгоряченным губам, то проскальзывал им внутрь, буквально овладевая моим ртом. И вот мы уже целовались неистово, нетерпеливо, тяжело дыша, прикусывая губы и цепляясь руками друг за друга.

– Никак не могу отделаться от мысли, что твой отец – священник, – задыхаясь, произнесла я.

Женя уткнулся лбом в мой лоб. Заглянул мне в глаза.

– Зачем ты думаешь о моем отце, когда я тебя целую? – Его руки на моей талии казались слишком тяжелыми.

Я не удержалась от смешка:

– Наверное, нам нельзя, да? Он бы не одобрил?

Все мое тело дрожало от нетерпения.

– Нет, но он бы понял меня, – произнес Женя.

И с безумной силой снова припал к моим губам.

Женя

Путь до приюта, казалось, стал короче. Мы добрались туда за одно ослепительно короткое мгновение, наполненное смехом, скоростью и прохладным вечерним ветром, ласкающим наши лица. Город сиял огнями, шуршал автомобильными шинами, бездонное небо, лежащее на крышах высотных зданий, манило сиянием звезд.

Мы ехали, обгоняя друг друга, и мне нравилось уступать ей. Всякий раз, оказываясь позади, я жадно втягивал ноздрями сладковатый запах ее кожи и волос. И сердце вновь замирало от восторга: я целовал эту девушку! Она моя! Губы все еще горели, и на языке таял вкус нашего поцелуя – это было живым доказательством того, что мне все это не приснилось.