Та, словно заслышав его слова, затрещала и… оборвалась. Прямо на наших глазах. Катапульта, которую должен был привести в действие этот механизм, беспомощно повисла.

– Блин!

– Я чувствовал, что она трухлявая, буквально в руках рассыпалась! Но, как назло, в приюте ничего подходящего больше не нашлось.

Я бросила взгляд на часы:

– Да ерунда, сейчас завяжем.

Мы присели на колени и принялись копаться с резинкой. Женька отвязывал концы, а я пыталась связать узлом середину. Вредная лента только сильнее рвалась в моих руках, она рассыпалась, точно древняя мумия, которую только вынули из гробницы.

– Где ты вообще ее нарыл? – проворчала я.

– Отрезал от старого матраса в кладовке. Ширина была подходящая, длина – тоже.

– Надо было полагать, что ей лет двадцать, не меньше!

Очередная попытка перевязать между собой концы привела к тому, что резинка распалась на мелкую труху прямо в моих руках.

– Брось! Все! Все кончено, Лена! – Женя тронул меня за плечо.

– Фигушки! – Я стащила с волос резинку и примеряла ее по длине. – Я уже однажды сдалась, и посмотри, в кого чуть не превратилась. Ну уж нет! Мы дошли почти до конца, я этого так не оставлю.

– Лена, сорок секунд, – хрипло проговорил он.

– А ну помоги! – Я бросила затею с резинкой для волос, встала и повернулась к парню спиной.

– Что ты собралась делать?

– Прикрой меня. – Я сунула руки под футболку и расстегнула лифчик.

– Ты что… собралась раздеваться? – обалдел Женя. Его щеки налились краской.

– Ты можешь постоять спокойно хоть пару секунд? – прошипела я.

Вытащила руки из рукавов, спустила бюстгальтер сначала с одного плеча, затем со второго, потом достала его через ворот, вдела руки обратно в рукава футболки и ткнула Женьку в бок:

– Чего стоишь? Помоги присобачить!

Исаев несколько раз недоумевающе хлопнул ресницами, обвел меня смущенным взглядом и приоткрыл от удивления рот.

– Так и будешь стоять или поможешь? – не выдержала я.

Метнулась к катапульте и начала привязывать к ней один конец лифчика.

– Это безумие! – бросившись помогать мне, пробормотал Женя.

– А я безумная, ты не знал? – усмехнулась я, продолжая примастыривать нижнее белье к инсталляции.

– Догадывался…

Он привязал второй конец и дернул за бюстгальтер пальцами, проверяя на прочность.

– Фирма веников не вяжет! – гордо сказала я, поднимаясь на ноги. – Держится? Вот видишь!

– Держится, – прошептал он и нервно сглотнул.

Еще раз для верности провел пальцами по белоснежному кружеву.

– Красиво? – Мне нравилось смущать его.

Женя бросил на меня многозначительный взгляд и покраснел еще сильнее. Мне тоже стало ужасно жарко под его взглядом.

– Три, два, один! – раздалось из динамиков. – Просим всех участников отойти от своих инсталляций.

Кто-то из наших соперников ругнулся, другие, думая, что не заметят, бросились поправлять пирамидки из кубиков.

– В ближайший час жюри отсмотрит все работы и удалится на совещание.

Мы с Женей обнялись, и я прижалась щекой к его плечу. Неважно, как все закончится, главное – мы сделали это. И сделали вместе. Мы смогли!

Ждать нам пришлось еще добрых сорок минут, пока судейская команда, отсмотрев несколько работ, добралась до нашей. Инсталляции всех участников транслировали на большом экране, и едва запускался механизм, как зрительский зал начинал восторженно аплодировать, орать и хлопать в ладоши. Каждый пройденный этап оглашался их одобрительными криками. Никто еще не облажался по полной, мы могли стать первыми и поэтому ужасно волновались.

– Хм! – Один из судей, седоватый мужчина в брюках с подтяжками, поправил очки и замер, разглядывая лифчико-катапульту. – Весьма… интересное решение, – произнес он.

Второй судья кашлянул, третий сдавленно хихикнул.

– Ну что ж, испытаем конструкцию в деле? В случае успеха у вас есть все шансы запатентовать ваше изобретение, – улыбнулся он мне.

– Давай ты! – шепнул Женя, подталкивая меня вперед.

– Что? Я? – У меня мурашки побежали по спине. – Это же дело всей твоей жизни! Ну ладно, не жизни, но все же…

– Иди! – Подтолкнул меня Исаев и подарил самую обаятельную из своих улыбок. – У тебя счастливая рука, будешь моей удачей.

Женя

Я положил маленький шарик в ее ладонь и накрыл своей рукой.

– А если ничего не выйдет? – спросила Лена.

– Выйдет! – прошептал я. Повернулся и, следуя маминому завету, перекрестил нашу чудо-машину. – А если не выйдет, то ничего страшного. Значит, так надо.

Лена сжала шарик в руке и кивнула мне. Она повернулась лицом к стартовому этапу, что-то шепнула в кулак, в котором был зажат шарик, затем протянула руку и медленно разжала пальцы.

Дзынь! Время будто замерло. Я прокручивал в голове всю эту схему, мысленно проходил ее десятки и сотни раз, и даже во сне, но теперь все происходило в реальной жизни, и мое сердце от волнения грохотало уже где-то в ушах, заглушая и крики толпы, и звон металла.

Тррр! Косточки домино сложились с треском, одна за другой – как и было задумано. Хлоп! Мячик покатился по трубе. Дальше – как по накатанной: весы, воронка, лабиринт. Хоккейная клюшка ударила по шайбе, та толкнула молоток, он ударил по полочке, с которой на веревке вниз полетела банка. Все ахнули, когда это показали крупным планом на экране, но обошлось: банка застыла в сантиметре над землей. Она качнулась, грузик перевесил, и по рельсе покатился мяч.

Шлеп – аккуратно в баскетбольное кольцо. Упал, и друг за другом взорвались хлопушки. Зал взорвался аплодисментами, и Лена крепко сжала мою руку. Далее, следуя цепной реакции, сработали автомобильные дворники: они смахнули шарик в ведро, ведро упало, вниз покатилось колесо, оно включило вентилятор, тот подул в зонт, толкнул пластмассовый грузовичок, который столкнул вниз линейку, та повернула вешалку – дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!

Звонко зазвенели ложки по стаканам. Мяч покатился дальше, упал на детское пианино, один за другим попадали стулья, они столкнули с эстакады шары, те ударили по специальным кнопкам, поднялись разноцветные флаги, благодаря им сработала катапульта, и ядро попало аккуратно в большое картонное сердце. Пыщ! Оно разорвалось, и оттуда посыпались бусины. Когда их стало достаточно много, вниз опрокинулась бутылка, из нее вода полилась в стаканы, оттуда в большой таз… Бдыщ! И большая деревянная фигурка енота склонилась над тазом и принялась ударять в него лапами, создавая ощущение, будто зверек полощет в нем те самые бусины.