– Ты что, не понимаешь? Теперь мы получим все. Все будет так, как мы и хотели, – сказала она тоном воспитательницы в детском саду, пытающейся успокоить пятилетку.

– Я вызываю полицию.

Она улыбнулась так, будто вот-вот захохочет:

– И что ты скажешь полиции? Что пробрался на кладбище и украл тело покойной тети?

– Что?! Никто не крал ее тело.

– По твоим словам.

Она выдернула руку и вошла в дом. Дождь слегка поутих, и я похолодел, поняв, что очутился в самом центре бури.

Глава 62. Джордан

Я лег спать почти в час ночи и проснулся уставшим. Рассказ Эшли о том, как та ужасная женщина обманом заставила ее записать сообщение, меня взбесил, а я не могу нормально спать, когда злюсь. Я слышал о людях, которые инсценируют собственную смерть ради страховки или чтобы избежать преследования за преступление, но чтобы поиздеваться над своими же детьми? Просто психопатка!

Утром у меня не было пациентов, но я все равно проснулся в семь и решил пробежаться, чтобы рассеять туман в голове, всего несколько миль вокруг квартала. Слегка моросило, и попытки не наступить в лужу помогали отвлечься от внутреннего хаоса. Я не хотел покидать Эшли, но и не желал находиться поблизости и наблюдать за ее романом с другим. Я всегда буду за нее переживать, но, возможно, нам не суждено быть вместе. Ведь если мы созданы друг для друга, разве семи лет недостаточно, чтобы это понять?

Я вытерся в прихожей и опустился на колени перед шкафом, чтобы закончить с разбором вещей. Ко мне подбежал Брандо и обнюхал коробку с бейсбольными мячами, стоящую в кучке «оставить».

– Знаю, знаю, нужно от них избавиться, – сказал я, почесав его за ушами. – Ну что тут скажешь? Я сентиментален.

Он тряхнул головой, будто понял меня.

– С кем ты там разговариваешь? – спросила Эшли, выходя из своей комнаты в джинсах и толстовке, и пошлепала на кухню, делать утренний кофе.

– Я буду скучать по этому милашке, – сказал я вместо ответа.

– Ты же переезжаешь в Санта-Монику, а не в Сибирь, – пошутила она.

Если кавардак ее испугал, она не подала вида, но Эшли актриса, и трудно понять, что она чувствует на самом деле. Мне вдруг пришло в голову, что, не женившись на той, кто так хорошо умеет притворяться, я уклонился от пули. Не люблю разговоры о чувствах, но действия говорят громче слов. Конечно, действовать в порыве чувств – не лучшая стратегия (взять, к примеру, печальный исход моего предложения руки и сердца), но, по крайней мере, всегда понятно, что я чувствую.

Эшли осмотрела мои кучки, и я заверил ее:

– Не волнуйся, я все уберу.

– Тебе помочь? – предложила она.

– Нет, справлюсь.

А потом, чтобы выполнить обещание, я подхватил сумку со старой лыжной экипировкой (потрепанный шлем, вонючий шарф-труба, сломанные очки) и пошел к входной двери. Я не подумал о псе, потому что раньше он никогда не выбегал. Но на этой неделе многое происходило впервые, и, как только я открыл дверь, он бросился на улицу как ракета.

– Брандо! – крикнул я.

Сидящая за кухонным столом Эшли подскочила.

– Боже мой, Брандо!

– Прости!

Я опустил сумку и побежал за ним. Его пушистый хвост мелькал в воздухе, пока он несся по тротуару. Брандо был очень проворным для своей комплекции, и если б я не был одет для пробежки, то никак не успел бы за ним.

– Ко мне, Брандо! – выкрикнул я, но пес мчался, как сбежавшая из стойла лошадь.

Он свернул направо, в крутой переулок в конце квартала, я поднажал и последовал за ним.

Я осмотрелся в поисках лохматой спины. Капли дождя размывали поле зрения. Наверное, он нырнул в чей-то двор, потому что его нигде не было видно. И когда я уже собирался повернуть обратно к дому, рядом остановился «Мини-купер» Эшли.

– Я знаю, где он, – произнесла она. – Садись.

– Прости, – повторил я, садясь рядом с ней в машину. – Раньше он никогда так не делал, мне и в голову не пришло осторожничать.

– Не извиняйся. Это совершенно не в его привычках, не знаю, что на него нашло.

Мы доехали до конца квартала, и Эшли свернула в каменистый переулок, заросший по обочинам деревьями и спутанными кустарниками. Под шинами захрустел гравий, мы виляли мимо старых пузатых фонарей, стоящих по бокам дороги, как чугунные часовые.

– Так это и есть тот самый дом? – догадался я.

Помню, Эшли описывала его как «жутковатый», и это очень точное определение.

– Да.

Мы плавно свернули, и сквозь туман, как видение, проступил дом, сплошь состоящий из острых углов и мультяшных башенок. Я прищурился, всматриваясь в туман, и, к величайшему облегчению, заметил Брандо, пожирающего семена, упавшие из кормушки для птиц.

– Поверить не могу, что он притащил нас сюда ради крошек из кормушки, – пробормотал я, не осознавая, что собаки иногда просто чуют неладное, например, когда кто-то попал в беду или находится при смерти.

– Пожалуй, надо добавить семена к его корму, – пошутила Эшли, остановилась и выключила зажигание.

Я отстегнул ремень.

– Я его приведу.

Тусклое серое небо брызгало холодным дождем. Я так сосредоточился на Брандо, что не сразу заметил вышедшего на крыльцо мужчину. Узнав его, я постарался подавить ревность.

– Добрый день, – сказал я, махнув рукой.

– Добрый, – ответил человек, укравший сердце Эшли, и наши взгляды встретились.

– Я просто хочу забрать собаку. – Я указал на Брандо, и мужчина кивнул.

Вроде бы его зовут Нейтан, припомнил я. Точно, Нейтан. Не знаю, возненавидеть его за то, что украл у меня Эшли, или благодарить, что спас от обреченного брака. Украсть человека невозможно. И уж лучше заранее узнать, что она не хочет быть моей женой, а не на брачной церемонии.

– Ты что тут делаешь? – спросил я Брандо, наклоняясь, чтобы его подхватить. Он ответил лаем, и я погрозил ему пальцем. – Ты нас напугал.

Поводка у меня не было, и я понес пса, как бейсбольный мяч, туда, где стояла Эшли со своим идеалом. Я попытался прочесть язык их тел. Его руки засунуты в карманы, а Эшли держится в стороне. Может, это из-за меня?

– Могу отвести Брандо домой, если хочешь остаться, – сделал я щедрое предложение.

Но прежде чем она успела ответить, я услышал звук, который заставил меня остановиться: приглушенный треск, как будто сломалась огромная ветка. Брандо навострил уши – похоже, он тоже это услышал.

– Ты слышала? – спросил я.

– Что именно? – отозвалась Эшли.

– Этот треск.

Бах!