Шейна нет.

Взволнованный голосок, сыпавший блестками, теперь злобно швыряет их в меня, крича: «Ты все испортила, ты показалась ему слишком требовательной, и он не хочет всего того, что тебе нужно! Не хочет».

Но я-то хочу.

И больше ничего не имеет значения.

Я закрываю дверь, растерянная, раздраженная. Диван меня ждет, так что я хватаю телефон, бегу в гостиную и плюхаюсь на подушки. Мысли в голове кружатся роем.

Какой был смысл ему приходить сюда?

Просматриваю хронику на «Фейсбуке». Кто-то выкладывает фотографии блюд, которые приготовил себе на ужин, кто-то приглашает народ сыграть в покер. Заглядываю в электронную почту. Новое сообщение от Шейна! В теме письма написано: «Обновленный список». Открываю.

1. «Неспящие в Сиэтле».

2. «Красотка».

3. «Дневник Бриджит Джонс».

4. «27 свадеб».

5. «Грязные танцы».

6. «Шестнадцать свечей».

7. «Реальная любовь».

8. «Скажи что-нибудь».

9. «Вам письмо»

10. «Свадьба лучшего друга».

И все? Просто список. Никакой приписки, ничего. Читая названия фильмов, я невольно вспоминаю все эпизоды, которые мы с ним проиграли. И не понимаю. Не понимаю, что он делает. Зачем он пришел, почему вдруг ушел?

Склонив голову набок, прислушиваюсь к звукам с улицы. Звуки становятся громче.

Это музыка. Музыка?

Выключаю телефон и прислушиваюсь. Мелодия и слова мне знакомы. Я знаю эту песню: Питер Габриэль «В твоих глазах».

Боже мой!

Это из фильма «Скажи что-нибудь»! Он устроил эпизод из «Скажи что-нибудь»!

В фильме Диана Курт не выглядывает в окно. Она не видит, что там стоит Ллойд Доблер, не видит, какое несчастное у него выражение лица. Нет, она просто лежит в кровати и слушает песню, звучавшую в ту ночь, которую они провели вместе. Она не знает, что он стоит на улице и что каждое слово песни обращено к ней.

Я улыбаюсь сквозь счастливые слезы. Я не Диана Курт, я Кенсингтон Шоу, и мне не терпится выглянуть. Подхожу к окну и раздвигаю шторы.

И сразу смеюсь. В точности как в фильме. Шейн стоит, вытянувшись во весь рост, и держит над головой магнитофон… Во что это он одет? Поверх его костюма накинуто длинное потрепанное пальто.

Раздвигаю шторы пошире, и он видит меня. Мы встречаемся взглядами и смотрим друг на друга все то время, пока звучит последний припев. Мы оба знаем, что каждое слово песни обращено ко мне. Оба знаем, что это то, чего я хочу. Может быть, то, что я всегда хотела.

В следующее мгновение я уже у двери, распахиваю ее и бегу к нему, шлепая тапками. Мои волосы подпрыгивают в такт шагам. Я останавливаюсь перед ним.

Его взгляд скользит по моим волосам, по испачканному тушью, заплаканному лицу, домашней одежде и тапочкам – так, будто он забыл, что на самом деле находилось по другую сторону двери. У меня алеют щеки, когда он ставит магнитофон на землю и опять выпрямляется.

– Все еще хочешь меня? – спрашиваю я.

Шейн подходит ко мне вплотную, наклоняется так близко, что золотые искорки оказываются прямо перед моими глазами, и улыбается.

– Да, несомненно.

Я смотрю на него, принимая еще одно решение. Кольца на моем пальце больше нет, и поэтому я прошу:

– Поцелуй меня.

И едва я произнесла эти слова, как к моим губам приникают его губы.

Они двигаются медленно, осторожно. Мои руки обвивают его шею, он притягивает меня к себе. О боже. Фейерверки, вспышки молнии, искры… похоже, все напряжение мира сосредоточилось в моем сердце. Поцелуй дразнит меня нежностью, искушает сладостью.

Это очень хороший поцелуй.

Шейн отрывается, только чтобы шепнуть мне:

– Я знаю, у тебя трудное время, и завтрашняя вечеринка не обещает быть легче, но у меня есть сюрприз. Хотя он не из нашего списка, тебе может понравиться. – Шейн целует меня в щеку и смотрит мне в глаза. В его взгляде обещание.

Один из последних металлических роликов в моих волосах выскакивает, скатывается по плечу и падает на землю с мягким стуком. У меня вырывается тихий смешок, и я улыбаюсь.

– Это настоящий «Роллс-Ройс» 1955 года, – объясняет Шейн, глядя на меня в зеркало заднего вида. Автомобиль вздрагивает и вибрирует, когда мы выезжаем с парковки. – Менеджер компании, у которой я ее арендовал, сказал, что он простоял в разобранном виде почти двадцать лет.

Настоящий сюрприз. Старый автомобиль, прямо как в «Титанике».

И неважно, что этого фильма нет в нашем списке, автомобиль – не точная копия киношного, и «Титаник» не заканчивается хеппи-эндом. Кого это волнует?

Главное – сцена в автомобиле была весьма эротичной.

Приборная панель, отделанная красным деревом, напоминает самолетную панель управления. В ней громадный спидометр и огромные топливные датчики.

А сиденья из натуральной кожи. Так здорово!

– Да, большой сюрприз, – улыбаясь, говорю я. – Куда едем?

Шейн бросает на меня косой взгляд.

– К звездам.

– Это моя реплика! – смеюсь я. – В фильме Роуз говорит: «К звездам!» – и тянет Джека на заднее сиденье.

– Тогда, наверное, и утянуть тебя на заднее сиденье должен буду я. – Глаза Шейна озорно блестят.

У меня перехватывает дыхание. Я с улыбкой отворачиваюсь.

– Ну что, ужин? Танцы? Я одет подходяще и для того, и для другого.

Я переоделась, но еще не отошла от того, что у нас произошло сегодня с Тоней. Еще эта вечеринка в честь Рен и моей отмененной помолвки… Смотрю в окно, на вечернее небо с облаками, подсвеченными розовым и красным, и вздыхаю.

– Честно говоря, мне сейчас не до танцев.

– Есть хочешь?

Снова смотрю на Шейна и отрицательно мотаю головой.

Наши глаза встречаются, и он берет меня за руку. Его пальцы ласкают мою ладонь. Я кусаю губы и смущенно улыбаюсь.

Шейн улыбается мне в ответ, и по выражению его лица я догадываюсь, о чем он думает. Мое сердце бешено бьется, пока я обдумываю ситуацию.

– Ты ведь понимаешь, что мне нужно время, прежде чем я смогу полностью посвятить себя нам? – говорю я, глядя на наши сплетенные пальцы.

– Да, конечно. – Он глубоко вздыхает и смотрит на меня искоса. – Чем думаешь заняться?

– Хм… пересмотреть свою жизнь. Начать все сначала. – Я пожимаю плечами. – Может быть, снова стану писать картины.

– Ну, если ты сможешь писать, я смогу ждать, Кенсингтон.