Он узнал, что она студентка пятого курса. Когда услышал, что оканчивает в этом году педагогический институт, ему стало совсем нехорошо. Мысли спутались.

До того момента Владимиру как-то не приходило в голову, в какое время он живет…

У нее неработающий муж и больной ребенок, которому необходимы дорогие лекарства. А где же взять деньги, если не таким вот путем?

– С тобой в первый раз случилось такое? – спросил он, и девушка кивнула.

Поглядев искоса на ее отрешенное заплаканное лицо, на ее мертвые глаза, Вербин поверил ей. И снова ему захотелось сделать что-нибудь, чтобы такие вот мертвые глаза стали у тех, кто организует бизнес, скромно именуемый «оказанием платных сексуальных услуг». – И давно этим занимаешься? – поинтересовался он.

– Полгода, – прошептала девушка. Она сидела нахохлившись, кутаясь в свое продувное пальтишко, а губы ее все еще продолжали дрожать.

Сейчас он привезет ее в УВД, оформит протокол задержания. Потом этот протокол пошлют в канцелярию педагогического института «для принятия мер».

И что будет? Ее отчислят, наверное. А если даже и нет, многое в жизни этой девушки будет кончено навсегда. Такие письма из органов внутренних дел никто не станет держать в секрете. В любом случае – позор, огласка. Пятно на всю жизнь, не отмоешься. Муж, конечно, бросит сразу же. Хотя он сам урод порядочный: нормальный муж не доведет жену до необходимости заниматься проституцией.

Кому от всего этого станет хорошо?

Сломать человеку судьбу – легче легкого. В особенности если человек и впрямь наделал глупостей, а ты – сотрудник милиции.

– Всех не пережалеешь, – как-то в назидание сказал ему один коллега.

Ну что ж, это справедливо. Всех не пожалеешь, всем не поможешь: он ведь не Бог, а старший лейтенант милиции. Но одного конкретного человека он пожалеть может. И одному он может помочь. Точнее, одной…

Закон? Инструкции? Какого черта, в конце концов! Закон не требует, чтобы наделенные властью сильные мужчины ломали жизни направо и налево молодым девчонкам!

Вербин вел машину быстро, и слабые огоньки дальних городских окраин бежали ему навстречу. Девушка сзади молчала. Он включил автомагнитолу.

Самурай скушал рис, выпил чай, Загорелся кровавый восход.

Самурай крикнет громко: «Банзай!» – И уйдет в бесконечный поход…

Он вдруг представил себя самураем. Тем самым, который с громким криком идет в дальний поход сквозь ночную мглу. Сквозь жизнь, с обнаженным оружием, против сил зла, неведомых и многочисленных…

– Вылезай, – негромко сказал Владимир, притормозив машину возле безлюдной автобусной остановки у самой черты города.

– Зачем? – чуть слышно прошелестела губами его испуганная спутница.

Вербин снова не посмотрел на нее, он отвернулся.

– Я смотрю в другую сторону, – пояснил он медленно. – А ты открываешь дверцу и бежишь. У меня нога болит, я ее подвернул, так что не смогу тебя догнать. Ты слишком быстро бегаешь.

Она не поблагодарила его, да, впрочем, Вербин ни на что подобное и не рассчитывал. Слишком устала, слишком потрясена, слишком подавлена, чтобы соображать. Разве в этом дело?

А он, в свою очередь, не стал смотреть ей вслед. Включил зажигание и тронулся, набирая скорость.

«Уж слишком она красивая», – вдруг ни с того ни с сего сказал он себе и засмеялся.

В дороге спустило колесо, он остановился, чтобы подкачать, а проститутка дала деру. Вот так это будет выглядеть в рапорте. А что не надел наручников и лопухнулся – это плохо, тянет на взыскание, но на фоне удачного задержания целой опасной банды, конечно, пройдет незамеченным. Так что можно включить магнитолу погромче и расслабиться немножко. В конце концов, он неплохо «завалил» сегодня тех двоих бандитов, а разве это не самое главное для него?

Эту ночку вдвоем мы с тобой проведем, Так смелее гляди, самурай!

С самого утра Вербин занял заранее присмотренную им наблюдательную позицию. Когда еще было темно и ледяной утренний туман стлался над рекой, он вошел в кафе, размещенное в здании автостоянки, и спросил чашку чая.

Юная продавщица облила его легким презрением и сообщила, что есть только «Липтон» в пакетиках и что он стоит десять рублей. В русских кафе вообще не любят клиентов, которые заказывают себе чай, – эти люди не могут рассчитывать здесь на уважение обслуги. Во-первых, чай дешевле, чем кофе, а во-вторых, кофе в представлении простого человека – это нечто высокое, нечто интеллигентное, как бы символ культуры и утонченности. А чай – это слишком примитивно: его дают в школьном буфете на завтрак, его же разливают в армейской столовке, и даже в тюремно-лагерном рационе присутствует такое же название напитка.

– Чай, – повторил Вербин и, взяв чашку с дымящимся кипятком, сел к окну.

Точнее, окон тут вообще не имелось – все кафе было стеклянным, так что обзор отсюда открывался просто великолепный. Дом, который интересовал майора, просматривался как на ладони.

Помешивая пластмассовой палочкой пакетик в кипятке, майор разглядывал дом и прикидывал, кто в какой квартире может тут жить. Накануне он навел все возможные справки в паспортной службе района и даже встречался с местным участковым.

Дом подлежал расселению и сносу, поэтому занятыми оставались только три квартиры из шести бывших когда-то здесь. Решение было принято городскими властями уже давно, потому три года назад и было выдано разрешение на строительство напротив автозаправочной станции. Станцию давно построили, а дом все так и стоял на своем месте.

Судя по прописке, во всех трех квартирах проживали пенсионеры: на первом и третьем этажах супружеские пары, а на втором – одинокая старушка.

«Наверняка тот парень, который продает кассеты, снимает тут комнату у кого-то, – размышлял Вербин, – либо, что даже вероятнее, является сыном или внуком кого-то из прописанных тут. Сам не прописан, но живет. А может быть, и не живет даже, а просто часто приезжает навестить. Что ж, посмотрим».

В целом Владимир был доволен: задержание Андрея Поликарпова, показавшееся на первый взгляд совершенно бессмысленным, могло все-таки принести оперативные результаты. Хоть тот и оказался обычным извращенцем, непричастным к собственно производству преступных кассет, все же он сообщил важную вещь – сумел запомнить продавца и даже указал дом, в котором тот то ли живет постоянно, то ли бывает часто. А это уже – очень серьезная зацепка…

Помещение автозаправочной станции было небольшим, но устроенным очень удобно и функционально: в одной части имелась стойка с буфетом, где на трех полках теснились бутылки, внизу стояла кофеварка, из которой шел пар, лежали приготовленные бутерброды, салаты в пластмассовых тарелочках. У противоположной стены были выставлены всякие аксессуары для машин – автомобильные масла, моечные средства, щетки. Девушка-буфетчица одновременно являлась и кассиром бензоколонки. Наливая очередному посетителю кружку пива, она другой рукой могла включить подачу бензина на указанную колонку.