Когда я заканчиваю одеваться, слышен неуверенный стук в дверь. Я открываю и вижу Майкла. Он осторожно целует меня в щёку, словно проверяя, жива ли я, не разваливаюсь ли от прикосновения. Однако мне в любом случае не до поцелуев.

– Анна, ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает он голосом, полным сомнения.

– Отлично! – коротко бросаю я и пытаюсь улыбнуться. – Пошли завтракать!

– Может, откажемся от танца?

– С чего вдруг?

В воздухе повисает молчаливая реплика моего любимого: «Но ты же больна!» Только идиот не видит, что я здорова, как лошадь, и готова танцевать хоть марафон.

Мы спускаемся в ресторан, и я вижу Махмуда. Прилетел, голубь наш ближневосточный.

– Добрый день! – обращаюсь я к нему по-арабски. Раз он всё равно в курсе моих языковых познаний, нечего комедию ломать. Он ни единым движением мускулов лица не выказывает удивления моим познаниям в арабском, напротив, сразу переходит к делу:

– Анна, тебя вчера обыскивали в аэропорту?

– Да, – мне некогда удивляться его информированности, сам объяснит, если захочет.

– Нашли что-нибудь незаконное?

– Нет, разумеется. Разве они могли найти что-либо такое?

– А как объяснили свои действия?

– Сказали, что ошиблись.

Этот осёл отстанет когда-нибудь от меня? Ещё минута в его обществе, и я продемонстрирую своё знание арабских ругательств.

– Ты видела, как погиб Али?

– Да.

Меня ничуть не удивляет, что шеф моментально перескочил с одного происшествия на другое. Я сама, если бы рассказывала про вчерашние события, поступила бы так же. Ничего другого примечательного вчера не произошло.

– Что с ним случилось?

Я не без труда подавляю в себе желание выругаться. Этот надоедливый болтун отвяжется когда-нибудь? Может, он воскресит Али? К счастью, к нам подходит официантка и принимает заказ. Пожалуй, к зелени добавлю сыра. Того и другого немного: птичьи порции для тех, кому предстоит порхать.

– На него напали местные нацисты. Ударили, повалили, избили ногами, сбросили в воду.

– В канал, что ли?

– Да.

– Где были Майкл и Ахмед?

Не очень вежливо задавать такой вопрос, когда Майкл рядом со мной за столом, но это не моя проблема.

– Мы прогуливались после ужина. Я, Майкл и Розалинда шли впереди, Ахмед чуть сзади, Али отстал ещё сильнее. Когда мы услышали шум драки, не сразу сообразили, что происходит, к тому же скользко было. Майкл и Ахмед опоздали.

– Спасатели прибыли сразу?

– Очень быстро. Наверное, минуты не прошло. Впрочем, на часы не смотрела.

– А почему Али отстал от всех?

– Не знаю, спроси Ахмеда. Скорее всего, охранял нас сзади.

Махмуд кивает, будто подтвердилось какое-то его предположение. Нам приносят заказы, я начинаю есть и всем своим видом показываю, что на ближайшие часы старший из Абу-Салемов для меня не существует. Пятнадцать минут спустя завтрак съеден, я вопросительно смотрю на Майкла, мы поднимаемся из-за стола и выходим из ресторана. Майкл поднимается в свой номер за сумкой с нашими костюмами, а я пользуюсь моментом, чтобы подышать холодным уличным воздухом и причесать свои мысли. Всё-таки, откуда Махмуд узнал, что меня обыскали в аэропорту? Я сказала об этом только Майклу. Неужели мой дорогой распустил язык? Или Махмуд так проницателен?

Возвращаюсь в холл. Мой дорогой появляется из лифта, сумка у него в руках. Я выкидываю ненужные вопросы. Через час у нас квалификационный танец, остальное не имеет значения.

– Пойдёшь ловить такси?

– Нет, Анна, оно должно быть у входа, я заказал ещё вчера.

Ну и отлично. Мы выходим из гостиницы и поворачиваем направо – действительно, машина ждёт. Садимся – я позади водителя, Майкл рядом.

– Анна, ты на меня сердишься?

– Что ты, просто настроение такое.

Однако его вопрос показывает, что он действительно проболтался Махмуду о моих вчерашних неприятностях. Его счастье, что мне сейчас не до скандала. Едем в гробовом молчании. Кстати, где у нас конкурс? Ах да, в здании муниципалитета.

– Майкл, нам ещё далеко?

– Нет, Анна, уже подъезжаем.

Какое красивое здание из светло-серого камня! Вот так шпиль! Не разбираюсь в архитектуре, но так и тянет сказать – готика. Прямо отдаёт средневековьем. Большая Площадь… А ведь здесь, на этой площади, наверное, когда-то происходили сражения, публичные казни. Сжигали ведьм и еретиков. А сейчас всё так красиво, спокойно, чисто – прогуляться бы при случае… Но не теперь. У нас неотложное дело.

– Майкл, куда нам сейчас идти?

– К лифту.

Мой проштрафившийся любимый тоже выглядит теперь озабоченным. Может, просто сумка тяжёлая? Входим в здание, ищем лифт и сразу видим толпу других конкурсантов – человек десять: очень подтянуты, держатся парами, неразговорчивы, сосредоточенны. Вот и лифт пришёл. Набиваемся сразу все и едем в угрюмом молчании. Я здесь для того, чтобы мстить за своё вчерашнее унижение и гибель Али, но, видимо, и другие просто так победу не отдадут.

Приехали, выходим из лифта. Людской поток выносит меня прямо к нужной комнате. Здесь мы переодеваемся и готовимся. Ну-с, Майкл ничего не забыл?

Краситься особо не буду, пусть оценивают танец, а не макияж.

– Анна, наш выход третий!

– Хорошо, спасибо.

Майкл смотрит на меня вопросительно, пытается понять – то ли я злюсь на него, то ли свирепствую перед выступлением. Сама точно не знаю, но скорее второе. Если бы дело было в Майкле, он за свою болтовню получил бы так, что ни с чем не спутал. Но пусть поостережётся: малейшая его ошибка, и я припомню сразу всё.

– Анна, вторая пара пошла на сцену!

– Очень хорошо. Сейчас и мы пойдём.

Я оглядываю в зеркало себя и Майкла. Нам предстоит танцевать самбу, на мне тёмно-серое с серебром, с позволения сказать, платье, главное достоинство которого в том, что оно почти не скрывает достоинства моей фигуры. Майкл в тёмно-коричневом костюме – мне кажется, это не оптимально, но так решила Розалинда. Кстати, почему она не пришла? Впрочем, тренеров других пар я тоже не вижу. Обойдёмся без неё.

– Анна, идём!

– Да!

Я мигом переношусь на танцевальную площадку, залитую лучами прожектора. Раздаётся мелодия, и моё тело само содрогается, движется, вторя каждому такту. Я чувствую прикосновение Майкла, его заботливые руки, и из памяти вылетают все подозрения. Он – мой любимый! Мы исполняем танец нашей любви! Нет ничего, кроме нас двоих – и музыки! Музыка меняется, то одна, то другая, но это не имеет значения. Я растворяюсь в отрывистой мелодии и чувствую, как Майкл вторит мне всем своим естеством…