С грохотом оттолкнув стул, Виктория прошлась по комнате и брезгливо огляделась по сторонам.

– Какое убожество! – презрительно процедила она. – Да мне и в страшных снах не снилось, что когда-нибудь я буду жить в таком сарае. И это вместо роскошного особняка маркиза Камберленда!

В два прыжка оказавшись возле девушки, Шарп схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. В его синих глазах отражалась такая безысходная боль, что сердце Виктории на мгновение дрогнуло.

– У нас еще будет роскошный дом, любовь моя, – промолвил Ред. – Клянусь тебе своим вечным спасением. Дай мне только немного времени, Тори. Прошу тебя, прекрати терзать мне сердце, будь же хоть чуточку милосердной!

Высвободившись резким движением, Виктория отступила на пару шагов и упрямо покачала головой.

– Нет, – сказала она, стараясь твердо смотреть ему в глаза. – Этого ты от меня никогда не дождешься.

Он глубоко вздохнул, и его лицо снова приняло бесстрастное выражение.

– Что ж, очень жаль, – только и сказал он, неспешно направляясь к двери.

Остаток дня Виктория провела, не выходя из своей спальни – маленькой комнатушки с вылинявшими розовыми обоями и старой, потертой мебелью. Обедать и ужинать ей пришлось в одиночестве, потому что Ред вернулся домой только поздно вечером. Виктория уже лежала в постели, когда он вошел в спальню. Не желая вступать в разговор, она тотчас отвернулась к стене, притворившись спящей. В темноте она слышала, как он раздевается, и чувствовала, как гулко колотится в ее груди сердце.

Подойдя к кровати, Ред на минуту остановился, словно раздумывая, что делать дальше. Потом решительно потянул с Виктории одеяло и, скользнув в постель, обнял ее и настойчиво притянул к себе. Она попыталась вырваться, и между ними завязалась отчаянная борьба, в результате которой Виктория быстро оказалась лежащей на спине и придавленной к кровати тяжестью Реда. Однако он не торопился воспользоваться плодами своей победы. Вместо этого он внезапно переместился и лег рядом, нежно прижимая девушку к себе и успокаивающе гладя ее вздрагивающие от обиды плечи.

– Ну, что же ты остановился? – выдавила Виктория, глотая слезы, неудержимым потоком катившиеся по щекам. – Не хватает смелости, чтобы взять силой беззащитную женщину?

Ред сделал глубокий вдох и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел ей в глаза. Лунный свет выхватил из полумрака комнаты его грустное, словно опавшее лицо.

– Виктория, Виктория, – проговорил он, нежно поглаживая ее мокрую щеку; – неужели ты думаешь, что мне не больно видеть тебя несчастной? Видит бог, я отдал бы свою душу, за то чтобы все сложилось по-другому. Спи спокойно, моя жестокая любовь, я больше не стану принуждать тебя к тому, что тебе не по душе.

Он медленно поднялся с кровати и подошел к раскрытому окну, затянутому москитной сеткой. Лежа в постели, Виктория неотрывно смотрела на красный огонек его сигары, не зная, стоит ли ей радоваться победе, которая принесла ему столько боли. Наконец усталость трудного дня взяла свое, и девушка незаметно смежила веки и погрузилась в сон.

Когда она проснулась, Реда не было рядом. Заметив на соседнем стуле записку, Виктория поспешно соскочила с кровати и не без волнения развернула сложенный вдвое листок.

«Виктория, – писал Ред, – я уезжаю на шахты и собираюсь пробыть там до глубокой ночи. Так будет и завтра, и послезавтра, и все последующие дни. Так что постарайся найти себе какое-нибудь занятие и не грусти. Я распорядился поставить в спальне еще одну кровать, сославшись на то, что так полагается по английским обычаям, к которым мы привыкли.

Надеюсь, ты не сильно расстроишься из-за того, что мы сведем наше общение до минимума? Мысленно слышу твой ответ: «ни капельки». Что ж, так я и думал! Я тоже уверен, что так будет лучше для нас обоих. Мы оба чертовски устали от этой нелепой борьбы. Нам нужно немного остыть и хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. Если все идет так плохо, значит, один из нас не прав. Кстати, можешь немного позлорадствовать – я уже не так уверен, что поступил правильно, увезя тебя из Англии. Но не слишком радуйся, ибо я не собираюсь сдаваться. Если же – помоги мне, Боже! – я все же решусь тебя отпустить, то понадобится некоторое время, чтобы приготовить компенсацию за причиненные тебе страдания».

Отложив письмо в сторону, Виктория возбужденно прошлась по комнате и остановилась у раскрытого окна. Очередная исповедь Реда повергла ее в такое смятение, что она даже не знала, что и думать. Он говорит, что может отпустить ее… Да не спьяну ли он писал это письмо?!

Внезапно в дверь постучали, и Виктория мгновенно опомнилась. А вслед за тем её охватило еще большее замешательство. Боже, да что с ней такое творится? Она должна радоваться, что ее упорство поколебало намерения Реда сделать ее своей женой. А вместо этого она чувствует себя расстроенной. Да не сошла ли она с ума?

– Лошадь оседлана, мадам. Можете отправляться на прогулку хоть сейчас.

Лукреция строго взглянула на молодую мулатку, помогавшую Виктории одеваться, и почтительно застыла напротив хозяйки. Оправив перед зеркалом амазонку, Виктория с улыбкой повернулась к экономке.

– Спасибо, Лукреция. Твоя предупредительность, как всегда, выше всяких похвал.

– Как долго мадам собирается кататься?

– Часа два, а может, и три. Как получится, ведь у меня не будет с собой часов.

– Хорошо, мадам. – Экономка неспешно прошлась по комнате, подняла по дороге упавшую на пол шаль Виктории и задумчиво посмотрела на девушку. – И куда же мадам отправится на этот раз?

– Как всегда, – Виктория удивленно приподняла брови, – по дороге вдоль берега Демерары, а затем по заброшенным плантациям. А почему ты спрашиваешь, Лукреция? Разве есть другой маршрут для прогулок? Не посоветуешь же ты мне поехать в джунгли к змеям и обезьянам!

– Нет, мадам. – Негритянка сложила руки на полном животе и слегка поджала губы. – Но, если вы позволите, я дам вам другой совет: поезжайте на шахты и навестите мистера Реда, ему наверняка будет это приятно. Ведь хозяин почти не видит свою молодую жену.

Виктория незаметно вздохнула, отведя взгляд в сторону. Мудрая Лукреция словно читала ее мысли. Однако девушка знала, что у нее все равно не хватит решимости исполнить задуманное.

– Я приму твой совет к сведению, Лукреция, – сказала она.

Повернувшись к зеркалу, чтобы завязать под подбородком ленты шляпки, Виктория невольно залюбовалась своим отражением. Вопреки всем опасениям, тропический климат не испортил ее лица. Напротив, загар даже придал ее внешности своеобразную изюминку. А притирания из трав, которыми снабжала Викторию Лукреция, сделали ее кожу гладкой, словно бархатистая ткань. В приталенной амазонке цвета осенней листвы с черными и золотистыми оборками Виктория выглядела настоящей красавицей. Но, увы, это теперь не доставляло ей радости. Для чего вся эта красота, если Ред уже целых два месяца не видит ее при свете дня?