Я смотрела, как сенатор с женой шествуют через Форум. Она изящно опиралась о его локоть, а он нежно поглаживал ее пальцы и показывал на разные интересные вещицы, выставленные на продажу. По их поведению и позам было видно, что они – редчайший пример супругов, не расставшихся со сладкими муками взаимной влюбленности.

– Не спеши. Не предпринимай ничего, пока хорошенько все не обдумаешь, – внушала я брату, но с тем же успехом могла бы уговаривать собаку оторваться от миски с мясом.

Калигула весь искрился от предвкушения, и я знала, что ничем хорошим эта затея не закончится.

Когда наступили апрельские календы, стало ясно, что Калигула совершил ошибку. Его новая императрица бродила под гулкими сводами дворца, словно потерянная собака в поисках хозяина. Она улыбалась, когда того требовал этикет при отправлении государственных функций, и свои супружеские обязанности исполняла старательно, но без малейшего желания. Ливия не любила Гая, и, в полном соответствии со своим характером, он тем сильнее хотел добиться ее любви, чем очевиднее становилась невозможность этого.

Я честно предпринимала попытки наладить с Ливией дружеские отношения, но даже самый краткий разговор с ней стоил неимоверных трудов. Она была замкнута, не проявляла ни к чему интереса и не хотела сближения. В конце концов я решила, что лучше оставить ее в покое.

Великий план брата основать династию застопорился еще и потому, что, сколько бы он ни ложился с Ливией Орестиллой, она упорно не беременела. Калигула показывал ее лучшим врачевателям в городе, но не акушеркам, должна заметить, потому что он по-прежнему винил их в смерти своей первой жены. Лекари в один голос заверяли его: Ливия абсолютно здорова, она более чем способна к деторождению, просто пока не повезло. Калигула изо всех сил старался относиться к этому спокойно и не видеть в происходящем воли богов, проклявших семя Юлиев.

Предложенное Лепидом решение было, мягко сказать, нестандартным, но в его пользу говорило большое число успехов в других случаях. Однажды вечером, когда они с Калигулой были навеселе после проведенного на играх дня, Лепид заметил, что многие дети Рима являлись, по сути, побочным результатом ночных возлияний и чревоугодия, которые могут привести к повышенной любвеобильности даже у несклонных к ней. Гай поздравил Лепида с отличной идеей и решил ее опробовать.

Такова была первая причина устроить пир.

Помимо тайной надежды напоить Ливию и добиться таким образом ее беременности, была и вторая причина. В те месяцы Калигула вознесся на гребень волны всенародной популярности, а ни один хороший политик не упустит возможности капитализировать благорасположение подданных.

Регулярно проводимые игры, мир, установившийся на просторах империи, возобновление поставок зерна из Египта, полная казна и добрая молва, сопутствующая двору, привели к тому, что римляне полюбили Калигулу так же, как любили когда-то нашего отца. Со смутой в Александрии покончили, Флакка сняли с поста наместника, судили и сослали на Андрос, где впоследствии он был лишен жизни. Поллион посовещался с императором и взял на себя обязанности префекта Египта, чтобы исправить причиненный Флакком ущерб, а Виниция сделали наместником Азии для наведения порядка и там. Где бы ни вспыхнул пожар, туда сразу посылались чиновники, способные гасить пламя проблем и заново отстраивать то, что сгорело.

Военный люд также был доволен, потому что войны закончились, буйные племена дикарей на время затихли и больше не нужно было выходить на марш или биться под дождем и снегом. К тому же солдатам слегка подняли жалованье, и многие еще не растратили то золото, коим Калигула осыпал армию, когда сменил Тиберия.

И даже сенат, с которым брат находился в натянутых отношениях весь прошедший год, начал понемногу смягчаться. Отдельные сенаторы наносили императору визиты как клиенты – патрону. Калигула очень грамотно повел себя, сообразив, что, какую бы династию он ни заложил, в значительной степени судьба потомков будет зависеть от политических решений, которые он примет сейчас. Гай издал целый ряд распоряжений, которые, не давая сенату реальной власти и не уменьшая могущества императора, все же были приятны сенаторам и умиротворили большинство недовольных. В прошедшем месяце брат даже заглянул на заседание сената, что я сочла гигантским шагом к примирению. Но он все еще не доверял собственной выдержке, чтобы надолго оставаться среди них.

Итак, вторая важная причина для пира – закрепление поддержки со стороны знатнейших родов Рима.

Ну а поводом, разумеется, был день основания Рима.

Празднования в честь основания Рима в конце апреля – всегда значимое событие года, но на этот раз мой брат решил сделать его самым памятным для всех жителей. Для этого он щедро отдавал подготовке свое внимание, силы и деньги – сундук за сундуком золота. И у него получилось.

Жертвоприношения прошли успешно, богам были подарены стельная корова и та самая лошадь, которая оказалась ведущей в ныне знаменитой гонке Калигулы. По всему городу устраивались игры, гонки, состязания в борьбе, охота и представления, и даже самый бедный посетитель празднеств носил корону, словно царь. Среди нововведений Калигулы была демонстрация золотого щита Марса – Анкила. Жрецы с песнопениями принесли реликвию на Капитолий, и там публика могла восхищенно ахать и вспоминать, как сильно боги любят их город. Народу раздавалась бесплатная еда и напитки – в небывалых доселе количествах. В тот день римляне были счастливы жить там, где живут.

Уже ближе к вечеру, когда гонки закончились, самые знатные и богатые люди Рима сошлись во дворце Калигулы на пир.

Как и на остальные праздничные мероприятия, на этот пир не пожалели средств. В какой-то степени пышность была чрезмерной, но это еще одна слабость моего брата. Он порой заходил слишком далеко – как с широкими жестами, так и со своим язвительным юмором. Главным украшением атриума стало чучело волчицы, которое многим показалось безвкусным. Но воображение поражала не волчица сама по себе, а то, что из ее сосков изливалось вино, поступающее из какого-то скрытого источника. Под сосками стояли две огромные декоративные вазы в форме Ромула и Рема, в них стекало вино и смешивалось с водой.

Стенные драпировки – из льна и шелка, тирского пурпура и египетского золота – прибыли с Востока: их приобрели и доставили за счет Поллиона. Ковры, чтобы укрыть холодный пол, привезли из Сирии и Парфянского царства через провинцию моего мужа. Благовония из Аравии, по цене годового солдатского жалованья за маленький мешочек, весь вечер курились в жаровнях, наполняя дворец пряным сладковатым ароматом. Для развлечения гостей шли одна за другой схватки борцов, блестящих от масла и кряхтящих от усилий. В соседних залах демонстрировали свое мастерство лучшие музыканты империи, акробаты и певцы. Преторианцев нигде не было видно, хотя оба префекта попали в число приглашенных; они старались держаться рядом с Калигулой и внимали каждому его слову. Похоже, он не ошибся с назначением Стеллы и Клемента. Они всем были обязаны ему и выказывали безоговорочную преданность.