ХХХХII

В Москве мы приняли одного человека для быстрого реагирования на любые изменения, связанные с нашей деятельностью. Таким человеком стал Володя Венедиктов, родной брат Алексея, который сейчас постоянно выступает на «Эхе Москвы». Маленький кудрявый специалист, простой, неконфликтный и дисциплинированный молодой человек.

Вначале, когда еще не были сняты в аренду квартиры, мы часто останавливались у Володи в двухкомнатной квартире. Его задачей было начинать работы, если наши люди были заняты или не могли приехать из-за отсутствия билетов.

В то время с билетами были большие проблемы. Мы улетали по специальному указу № 154, который давал первоочередное право на получение авиабилетов, хотя иногда и он не помогал. Поэтому Володя приходил на завод и читал документацию, ожидая боевой десант. Иногда надо было забрать бумаги, сходить на рынок за деталями. В общем, он был нашим представителем, присутствовал на наших собраниях и всегда забирал старый хлеб для кормления кур, которых держал на даче в Петушках, знаменитом пункте по дороге во Владимир. Однажды, после двух лет сотрудничества, я спросил:

– Вова, мы твоих кур кормим. Ты хотя бы одну принеси мужикам.

Он отвечает:

– Да я бы принес, но они не растут почему-то.

Потом выяснилось, что куриц он купил декоративных, которые и не вырастут.

В Москве начинался беспредел. Некоторые наши парни хорошо помнят пивной бар «Жигули», откуда иногда чудом удавалось уйти без потерь. Однажды мы с Володей, женой и еще какими-то девушками пошли в ресторан «Бомбей», где веселились бандюги. Кое-как ноги унесли, девчонок через кухню пришлось выводить.

XXXXIII

Интересный случай произошел в Казани. В командировку отправлялись Александр Исаков и Николай Гога (не путать с героем фильма «Москва слезам не верит»). Казанский приборостроительный завод предоставил два места в трехкомнатном номере заводской гостиницы.

Наши наладчики зашли в комнату, в которой сидел мужчина сусами, видный такой. Познакомились, оказалось, что его Тарасом зовут. Исаков как самый молодой сгонял в магазин. Налили, выпили, закусили, еще налили. Тарас и говорит:

– А я ведь Кобзарь!

– Это как? – спрашивает наш Гога.

– Шевченко Тарас Григорьевич, – и подает руку Гоге.

Тот протягивает свою:

– Гоголь Николай Васильевич.

– Да ты шутишь, – и оба бросились за паспортами.

Трое суток два «великих украинских писателя» не просыхали, им было что друг другу сказать. Шурик утром бежал на работу, а вечером в магазин за водочкой. После слушал беседы великих. Кто из ныне живущих может похвастаться, что вернулся в прошлое? Именно этот случай и подвиг меня начать писать «Божественную трагедию», где автору удалось встретиться с многими великими людьми прошлого в раю.

XXXXIV

В государственной структуре в 1989 году мы входили в состав ПО «Востоксистемкомплекс» (г. Новосибирск), но физически находились на площадях НП «Системкомплекс» в Томске. А в НП «Системкомплекс» взошла новая звезда – Владимир Тихонович Резников.

Через неделю он вызвал меня в свой двухкомнатный кабинет. В комнате отдыха мы выпивали и разговаривали. Я рассказывал о проблемах и перспективах как нашего подразделения, так и кооператива.

Неожиданно Резников сказал: «Давай так, ты берешь в учредители моего сына Максима, и мы работаем вместе». Я сразу отмел этот вариант. Мы выпили еще пару раз и расстались.

Утром я обнаружил, что наше помещение опечатано. Пошел к Резникову, а он назначил комиссию, которая начала считать комплектующие и оборудование. Обнаружили излишки, так как мы покупали все детали из кассы кооператива, а тратили и на государственные нужды. В итоге мне пришлось уволиться. Макаров ушел с деньгами на привод. Большая часть осталась у Резникова. Уже через полгода-год наш техцентр прекратил существование.

Я пришел в Облгаз к Рудольфу Георгиевичу Бинфету, попросил в аренду помещение. Так и началась новая жизнь.

В принципе, с одной стороны, я рад, что не участвовал в приватизации народного добра, накопленного нашими предками. С другой стороны, приватизировали другие, такие как Резников, который не приложил никаких усилий в создание предприятия «Системкомплекс». Но наступило новое время – время хищников без совести и чести. С третьей стороны, я не завидую ни в коем разе, даже не осуждаю – в любом случае, они смогли удержать и приумножить свои производства.

Единственное неудовлетворение заключается в недостаточном контроле за монополистами. Не только тарифы должны жестко контролироваться, но и вложения в модернизацию сетей, которыми владеют эти монополисты. С этим у нас беда, ибо все они захватили еще и власть. Монополисты должны быть отстранены от власти, а это может сделать только население, проявив активность на выборах.

Все совпало: и уход в свободное плавание, и резкое снижение выпуска станков, и уход людей, поэтому впереди опять маячил выбор – выбор дела, выбор пути. Когда тебе 43 года, жизнь только начинается.

Уже и не помню точно, как я познакомился с Александром Мужичковым. Скорее всего, через инвестиционную фирму, которой руководил Шаньгин. Тогда, в 1991 году, меня привел один из работников завода «Знамя» к заместителю Леонтьеву, крепкому мужчине с бычьей шеей, который сидел за огромным столом среди подобных ему собутыльников. На столе стоял коньяк «Эйфелева башня» и разнообразная закуска, которая вызывала слюну. Он спросил моего провожатого:

– Ты кого привел?

– Сибиряка из Томска. Ему деньги нужны.

Тот расхохотался:

– Сибиряка, говоришь. А я думал, дохляка! Какой он сибиряк?! Такой удрал бы в 1941 году, а те стояли насмерть!

Было оскорбительно это слушать. Я подошел к столу, взял фужер, налил коньяка для безудержной храбрости и выпил:

– Может поборемся? – я не знал, что передо мной мастер спорта по самбо, молодой и уверенный.

– Я с удовольствием с наглецом разделаюсь, – он резко встал в стойку борца. Хорошо, что все произошло быстро, я и подумать не успел.

Он сразу перешел в атаку, но удержать меня за пояс не смог. Я ушел вправо, а через пару секунд оказался сзади и, схватив его за пояс, приподнял и бросил, но не на пол, а на стенку с посудой. Он ударился левым плечом. Стекло шкафа разбилось, и часть посуды улетела на пол.

Мужики соскочили, не дали продолжить борьбу, потому что у моего противника уже болела рука. Потом мы вместе отметили окончание конфликта, про сибиряков больше не никто ничего не говорил. Леонтьев сказал прийти завтра в 10 утра.

Прихожу на следующий день, а секретарь отвечает, что заместителя не будет, потому что он вчера сломал руку и сейчас находится в больнице. Я сообразил, что лучше уйти. Но не успел, потому что секретарь спросила:

– А ваша фамилия не Лушников? – пришлось признаться. – Вам миллион выделили. Идите к Гале,