class="p1">– Хорошо, дочка, главное, что ты здесь, рядом со мной. А все остальное решишь позже.

Следующие несколько дней Кымлан спала. Она так устала за время перехода и постоянной борьбы за выживание, что засыпала мгновенно – даже прислонившись головой к дверному косяку.

Подруги чувствовали себя не лучше.

Отец позволил им остаться в доме, пока они не решат, что делать дальше.

Сольдан сблизилась с Чильсуком. Путь к сердцу сурового воина она нашла через особый рецепт сливовой настойки, который когда-то узнала от своего отца. Кымлан нередко замечала, как та подолгу беседовала с хозяином дома, то с интересом слушая его, то рассказывая что-то. Еще в рабстве Кымлан замечала, что у Сольдан было удивительное качество располагать к себе людей. Не обладая красотой и благородными манерами, она тем не менее нравилась всем. Ее живость вызывала улыбку, а внимание к каждому – доверие и симпатию.

Юнлэ и Акин же учились у Дэгам когурёскому, который давался им очень тяжело. Они, в отличие от Сольдан, чувствовали себя неуютно в чужом доме и хотели как можно скорее найти себе занятие.

Кымлан всеми силами поддерживала их, но этого казалось недостаточно. Их нужно было куда-то пристроить, но в один зимний вечер, когда они помогали Дэгам на кухне, Юнлэ завела разговор:

– Когда мы начнем тренировки? – Она старалась говорить на когурёском хотя бы простые фразы, и ее обучение шло быстрее, чем у угрюмой Акин.

Услышав это, няня едва не высыпала весь рис в кипящую на огне воду.

– Ты что же, и этих бедных девочек собираешься уподобить себе? – Она всплеснула руками. – Если сама не хочешь жить нормально, так хоть дай им это сделать!

– Нет-нет, нянюшка. – Юнлэ замахала руками, осознав, что зря начала разговор при ней.

– Юнлэ, в самом деле, вы не передумали? – Кымлан перешла на мохэский, чтобы избежать очередной стычки с няней. – У отца есть хорошие друзья, и они с удовольствием возьмут вас в дом личными служанками. Нужно только немного подучить язык.

С того момента на постоялом дворе Юнлэ и Акин ни разу не заговаривали о своей просьбе, а Кымлан спрашивать не осмеливалась, решила, что они передумали.

– Мы хотим того же, что и раньше, – заверила Юнлэ. – Ты знаешь, что мне пришлось пережить. С моей внешностью в мире мужчин не выжить. И я должна уметь защищать себя, чтобы ни господин, которому я буду служить, ни кто-либо другой не смели покушаться на мое тело.

Ее участь оказалась не лучше, чем у Сольдан. Юнлэ была одной из самых красивых девушек в деревне рабов и постоянно подвергалась домогательствам со стороны стражников. Командир, который управлял деревней до Рудже, сделал ее своей любовницей, и это немного ограждало Юнлэ от приставаний. С появлением Рудже ее жизнь и вовсе стала лучше: он жестко наказывал за такие вещи, и несчастная девушка наконец-то вздохнула свободно.

Тем же вечером Кымлан снова поговорила с подругами. И Сольдан, и Акин тоже выразили готовность начать занятия в самое ближайшее время.

Следующим утром они выстроились на заднем дворе, где всю жизнь тренировалась Кымлан.

– Нет, нечего и думать заниматься в такой одежде. – Кымлан обошла девушек. Они были в платьях из ее сундука, которые им очень шли, но в них невозможно было выполнять физические упражнения.

– Но у нас нет другой одежды… – расстроенно сказала Акин.

– У меня есть идея! – радостно воскликнула Сольдан. – Мы их перешьем.

– Как ты собираешься сшить из женской одежды мужскую? – Кымлан скептически подняла брови. – Завтра сходим на рынок и купим вам нормальное мужское платье.

– Подожди. – Сольдан многозначительно выставила вперед руку. – Мы тут подумали… Нам ведь не обязательно подражать мужчинам? Можно же использовать свою женскую силу.

– Что ты хочешь этим сказать? – Кымлан нахмурилась, не понимая, куда клонит подруга.

– Мужское платье – твоя история. Ты герой, воин, Избранная. Оно сидит на тебе как вторая кожа, и тебя сложно представить в чем-то другом, – немного запинаясь, произнесла Юнлэ. – Но мы всю жизнь жили как женщины и не сможем измениться, как бы ни старались.

– Вот именно! – подхватила Сольдан. – Такими, как ты, нужно родиться. И лучшее, что мы можем сделать – это научиться сражаться, оставаясь верными себе: в женском платье, используя женскую хитрость и уловки.

– Подождите, но ведь это чудовищно неудобно! – перебила ее Кымлан. Она понимала, чего хотят подруги, но пока не представляла, как это исполнить.

– Я тут на днях поговорила с нянюшкой, и она дала мне несколько советов, – воодушевленно отозвалась Юнлэ. – Нужно облегчить нижние юбки, чуть укоротить верхнюю, перекроить рукава – они слишком широкие – и получится такой же удобный костюм, как у тебя.

– К тому же мы сможем с легкостью прятать в сапожках и напоясных украшениях мелкое оружие вроде кинжалов и дротиков, а в волосах – спицы, – вдохновенно перечисляла Сольдан, пребывая в восторге от собственных идей. – Это даже лучше: переодетые в мужские платья женщины сразу вызывают подозрения, а так нас никто не заподозрит! – Она хлопнула в ладоши, в нетерпении ожидая вердикта Кымлан.

– Что ж… надо это обдумать, но мысль здравая, – кивнула та, поддерживая их идею, раз они так хотели.

Несколько дней Кымлан обдумывала тренировки. Мужчины, особенно в доспехах, были гораздо более неповоротливыми и тяжеловесными, и в прямом столкновении девушки могли выиграть за счет своей легкости, маневренности и ловкости. Поэтому основной упор нужно было сделать не на силу, а на быстроту реакции.

Кымлан начала с основной физической подготовки: она гоняла подруг на вершину горы и обратно, чтобы развить выносливость, научить правильно дышать и выработать терпение к постоянной боли в мышцах, которая неизбежно будет преследовать их. Она заставляла их на прямых руках поднимать ведра с водой, чтобы укрепить мышцы рук и спины. Учила приемам боя на мечах и стрельбе из лука. Девушкам было тяжело, но они, закаленные тяжелой работой в деревне, переносили все легче, чем ожидала Кымлан.

Через некоторое время у каждой из них Кымлан выявила сильные стороны, на которые и решила делать упор. Юнлэ метко стреляла из лука, Сольдан лучше других дралась на коротких мечах, а Акин была склонна к силовому бою, тем самым напоминая Кымлан.

Видя успехи своих подопечных, Кымлан чувствовала, что медленно, но верно возвращается к жизни. И хотя каждый день она засыпала с мыслями о Науне, потерянная на время цель теперь вновь отчетливо замаячила перед глазами и задвинула переживания в дальний уголок души.

– А у тебя здорово получается их обучать, – однажды сказал Чильсук, вместе с дочерью наблюдая за тренировками девушек. – Из тебя вышел