неприязнь не должна мешать. Эта война может стать венцом твоего правления, всей нашей жизни! Неужели ты позволишь личным чувствам взять верх?

– Рудже, этот… негодяй будет командовать моей армией! Ни за что, я никогда не допущу этого! – Отец так разъярился, что покраснел и начал задыхаться.

– Даон! Принеси воды! – Мунно не на шутку перепугался и усадил отца на стул. – Что между вами произошло? Почему ты его так ненавидишь?

– Не твоего ума дело, – буркнул он, немного успокоившись.

– Отец, мы должны сплотиться, как никогда, иначе всему конец. Ты же сам учил меня, что вождь в первую очередь думает о благе племени, а уже потом о себе. Не отказывайся от моего предложения, Рудже хороший вариант, который устроит всех нас.

Заметив, что хан колеблется, Мунно велел Даону позвать Рудже, чтобы решить все разногласия здесь и сейчас. Отец сидел на стуле, насупленно глядя перед собой. В сурово сдвинутых бровях и напряженно сжатых руках отражалась происходившая внутри него борьба.

Спустя некоторое время в шатер зашел Рудже и остановился в нескольких шагах от Вонмана. Вождь сверкнул на него глазами и возмущенно фыркнул, но промолчал.

– Командир, садитесь, – миролюбиво предложил Мунно. Затем кратко изложил свои соображения и высказал итоговую мысль: – Мы хотим, чтобы вы встали во главе войска.

Глаза Рудже потрясенно расширились. Он посмотрел на сердитого хана и недоверчиво покачал головой.

– Лично я против, но если того требует дело… – Вонман развел руками и отвернулся.

– До сих пор злишься, Вонман? Столько лет прошло… – Рудже отклонился в сторону, пытаясь поймать его взгляд.

– Я не забуду этого и через сотню лет! – вскипел хан, горящими глазами впившись в бывшего друга.

– Почти десять лет я был изгоем! По-моему, я сполна заплатил за то, что посмел полюбить твою женщину. Не пора ли забыть прежние обиды?

Мунно затих, настороженно переводя взгляд с отца на Рудже. Неужели сейчас приоткроется завеса тайны и прольется свет на ссору лучших друзей?

– Если бы не ты, она бы не умерла! И этого я тебе никогда не прощу! – Хан громыхнул кулаком по столу.

Мунно нередко видел отца в гневе, но не помнил, чтобы когда-нибудь он был так уязвлен и разъярен. Видимо, прошлое слишком глубоко пустило корни в его душе, и он никак не мог от него избавиться.

– То же самое могу сказать и тебе: если бы ты не захотел сделать ее своей наложницей, Дуонг была бы жива. – Рудже повысил голос и выпрямился на стуле. Он тоже не желал уступать.

Когда между друзьями произошла ссора, Мунно был еще мал и не знал, в чем была причина. Теперь же ему стало ясно, что они не поделили женщину, которая в итоге погибла. Но сейчас все это уже не имело значения. Перепалку пора было заканчивать, поэтому он решительно вклинился в разговор:

– Прошу прощения, но мы собрались здесь не для выяснения ваших отношений. Мы на пороге большой войны, и ее исход зависит от единства всех участников.

Мужчины возмущенно пыхтели и смотрели друг на друга, как два быка, не желающих уступать.

Мунно нервничал, не зная, как примирить заклятых друзей.

Наконец, Рудже вздохнул и, посмотрев на хана, сказал:

– Вонман, мы же выросли вместе. Ты лучше других знаешь мою преданность тебе и Сумо. Если не можешь оставить наши разногласия в прошлом, то давай хотя бы на время о них забудем. Разберемся после победы. Если я вернусь живым.

Откровенная простота его слов заставили сердце Мунно сжаться. По судорожно стиснутым рукам отца было понятно, что речь Рудже тронула и его душу. Он решался.

– Назначаю командира Рудже главнокомандующим мохэской армии, – глухо произнес отец, не поднимая глаз.

Спустя несколько дней Мунно, Даон и их отряд, замаскированный под торговцев, собрались в путь. Телеги нагрузили пшеном, мехами и украшениями. Отец вышел проводить и сказать последние слова перед сложным испытанием, выпавшим на долю сына. Рудже, уже в качестве командующего армией, шел следом. Хотя они заключили временное перемирие, отношения между бывшими друзьями были натянутыми и время от времени переходили в ожесточенное столкновение.

Мунно подвели гнедую кобылку, и он печально вздохнул, вспоминая верного Исуга и Кымлан, ставшую теперь его хозяйкой. Как они там? Добрались ли они до Куннэ, и все ли у них хорошо?

– Удачи, сын. И да хранят тебя наши предки. – Отец крепко обнял его. – Доверяю тебе жизнь своего сына, – обратился он к Даону, по-отечески похлопав по плечу.

– Я буду защищать его ценой своей жизни. – Даон опустился на одно колено и поклонился.

– Буду посылать гонцов с новостями, – сказал Мунно стоявшему в стороне Рудже, а затем добавил, обратившись к отцу: – И не ругайтесь, забудьте старые обиды, что бы там ни было.

– Никто и не ругается, – проворчал хан. – Я просто сомневаюсь, что этот старик способен управлять войском.

– Я младше тебя на пять лет! – воскликнул Рудже с обидой.

– И что? Можно подумать, я безусый юнец! Смотри, как бы твои старые кости на украсили когурёскую землю…

– Злопамятный старикашка, – тихо проворчал Рудже, но его услышали все, и Мунно с Даоном тактично отвернулись, чтобы скрыть улыбки.

– Что ты сказал? – Хан угрожающе повернулся к нему.

– Да-да, я стал совсем старикашкой, – нарочито громко ответил Рудже. – Правда, со слухом у меня все в порядке!

Мунно с Даоном украдкой посмеивались, наблюдая за разыгравшейся сценой. Очевидно, что и хан, и Рудже по-прежнему были верными друзьями, но никак не могли переступить через обиду, которая разделила их много лет назад.

– Отец, нам пора! – громко сказал Мунно, прерывая очередную перепалку.

– Ах да… Прости, сынок. – Вонман стал серьезен и, взяв сына за плечи, сказал: – Вернись с победой, но самое главное – живым.

Глава 17. Кымлан

Гудящая толпа провожала молодоженов, направляющихся во дворец. Прозрачные занавески паланкина, радостные лица ликующих людей, размеренный звук барабанов чхангу и слепящие солнечные блики на расшитой золотом одежде взрывались у Кымлан в голове огненными всполохами. Она неподвижно стояла в толпе, оглушенная одной мыслью: это не может быть правдой. Все это казалось жестокой шуткой, не поддающейся осмыслению.

Сольдан осторожно взяла ее за руку и с тревогой посмотрела в лицо.

– Это он, да? – тихо спросила она.

– Да.

Какой-то молодой когурёсец подошел к ним, шутливо играя бровями.

– А выпить девицы не желают? – Он растянул полные губы в игривой улыбке и склонился к парализованной Кымлан.

– Иди куда шел, – сердито буркнула Сольдан, оттолкнув его.

– Ходит в лохмотьях,