Глава 45

Очнулась от странного ощущения… мою щеку царапали наждачной бумагой. Такое себе удовольствие, но попытка отмахнуться не удалась, мои руки, оказались связанными. Заторможено переворачиваясь набок, я, распахнув глаза, увидела дверь почтового дилижанса, мешки на полу и кота.

— Что за! Абис? — воскликнула, испуганно вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, я быстро осмотрелась, — Абис и тебя поймали?

Кот, как всегда промолчал, крутанувшись вокруг себя, запрыгнул своей немаленькой тушкой на меня и жалобно посмотрел.

— Ты не можешь обратиться? — спросила и с трудом сдержав возмущённый крик, от пусть не сильного, но малоприятного укуса, вскрикнула, — ай! Ты чего?

Абис снова крутанулся и зацепившись лапами за дверь, тихонько мяукнул. С трудом приняв вертикальное положение, я некоторое время не могла понять, что хочет от меня кот.

— Ты хочешь, чтобы я вышла? Но… дилижанс едет и быстро, а мои руки связаны за спиной, — с недоумением проговорила, я всё же с трудом удерживая равновесие, из-за постоянно подпрыгивающего на кочках дилижанса, поднялась и толкнула дверь ногой, констатировала, — не открывается.

И снова сделала что-то не то, кот укоризненно на меня взглянув, мяукнул и принялся, что-то царапать на дощатом полу. К сожалению, не успел, почтовый дилижанс резко остановился и за дверью послышалась ругань.

— Прячься, — прошипела я, но Абис, быстро вскарабкался по двери, выпрыгнул из окна дилижанса и мне осталось только пожелать ему удачи, — надеюсь, ты обернёшься.

— Милая Кэти, ты очнулась! — воскликнул Бастиан, довольно улыбаясь, — как ты могла допустить, что я отступлюсь от тебя.

— Что ты, даже не думала о тебе так хорошо, — процедила сквозь зубы, — зачем я тебе? Или, таким образом, хочешь добраться до моего сына?

— Нашего.

— Нет, моего сына! Моего, — чеканя каждое слово, выпалила я, — ты жалкий трус и ничтожество. Украсть меня в женской комнате, спасибо хоть, что не с горшка стащил. Ты противен мне!

— Замолчи! Если бы ты сразу отдала мне мальчика, было бы всё по-другому.

— Его зовут Джереми! Ты даже имя не знаешь! — закричала я, пнув его в грудь, — пошёл ты!

— Нет! Не так просто! — зарычал Бастиан, ткнув мне в плечо артефактом — снова вспышка и темнота.

Второй раз я пришла в себя в детской комнате Кэтрин. На стенах, как и почти десять лет назад были те же обои, кровать заправлена пёстрым покрывалом, пушистый ковёр на полу, столик с лампой и два кресла, на одном из них сижу я, привязанная к спинке.

— Замечательно папочка дочку родную встретил, — с горькой усмешкой прошептала, попыталась освободиться, но привязана была крепко. Оставив бесполезные попытки, откинувшись на спинку кресла, я прикрыв глаза, принялась рассуждать: если Абиса не поймали, значит он найдёт способ указать путь. Да и Этьен, скорее всего, давно забил тревогу и вот-вот ворвётся в этот дом. А папенька не особо прячется. В дом к себе привёз… или уверен, что сможет защититься или глуп. Додумать не дали, в комнату без стука вошла целая делегация…

— Папуля, бывший возлюбленный и Морган, вот тебя не ожидала здесь увидеть, как выбраться удалось из созданной собственными руками темницы? — насмешливо поприветствовала ошарашенных похитителей, которые не ожидали от меня такой реакции.

— А ты и правда изменилась, — задумчиво процедил Гюстав, через мгновение отмерев, он медленно словно чего-то опасаясь стал приближаться.

— Ещё бы, с вашей то помощью, — фыркнула я, резко поддавшись навстречу к отцу, напугав его своей прытью.

— Не дерзи! — рыкнул мужчина, зло прошипел, — скажи, как получила магию.

— Какую? — удивлённо вскинула бровь, сделав вид, что совершенно не понимаю, о чём идёт речь, — я думала, мы все здесь собрались из-за Джереми и Бастиана, которого дед лишил наследства.

— Не притворяйся! Я видел, как артефакт мигал ярким светом и Морган подтвердила, что сила твоих камней исцелила её и вернула ей каплю магии, — прорычал Гюстав, больно сжав мой подбородок, выплюнул, — лучше скажи сама, ты же не хочешь, чтобы я тебя наказал.

После его многообещающих слов, которые он произнёс очень проникновенным голосом, моё тело вдруг пробила дрожь, необъяснимый страх сковал сердце, паника захлестнула, что стало трудно дышать. Но как я не силилась вспомнить причину такого ужаса, память Кэтрин словно блокировала эти чудовищные воспоминания. Мысленно повторяя себе: «Это не моё, не мой страх», я, громко сглотнув, прошептала:

— На проклятом острове.

— Где? — с недоумением переспросила Моргана, уставившись на меня взглядом полным ненависти и торжества.

— Он рядом, у той деревни, где она жила с конюхом, — сообщил Бастиан, довольно потирая руки, — я слышал бредни деревенщин, но не поверил, поедем? Три часа верхом.

— Её возьмём с собой, — голосом, не терпящим возражения, заявил папаша, снова прижимая ко мне артефакт.

— Да что за! — выругалась, прежде чем опять уплыть в темноту.

— Очнись! — потребовал Гюстав, тряхнув меня за плечи, — веди где получила магию.

— Хм… так быстро? У вас отличный артефакт, все тяготы дороги можно провести в отключке… Ооо и Бастиан здесь и Морган, всем магами захотелось стать?

— Веди и меньше болтай, — приказал Гюстав, толкнув меня в спину.

— Что? Боитесь? — зло усмехнулась, угрожающе потрясая связанными на этот раз спереди руками, — трусы!

— Заткнись! — процедил сквозь зубы Бастиан, размахнувшись, чтобы ударить по щеке.

— Не тронь! — вдруг рыкнула Морган, перехватывая его руку, — ей ещё дорогу показывать.

— Хм… заботливая, — буркнула я осматриваясь. Несмотря на позднюю осень, царившую в Асмее и Искии, на проклятом острове было лето. Сочная зелень покрывала землю полностью, что не было видно и клочка голой земли. Яркие соцветия бутонов свисали с деревьев, с кустов, создавая праздник и, если бы не странные и необъяснимые явления, можно было бы с удовольствием прогуляться по острову и насладится шелестом листвы на ветру, разноголосым пением птиц и тёплом.

— Что замерла! Куда идти? — рявкнул отец, прерывая мои мысли.

— Никуда, — нагло усмехнулась, подняв руки, добавила, — просите, оно везде! Весь остров вас слышит.

— Ты лжёшь! — воскликнула Морган, — я не чувствую здесь магию.

— А её и нет, это другое!

— Нет, Гюстав, она лжёт! — Настаивала выжившая из ума старуха, больно щипая меня за руку, —